Сегодня утром ихэтуани и китайские солдаты по неизвестной причине отошли в сторону Тяньцзиня, и третья рота впервые за три дня получила передышку. Первый поезд остановить не успели, так как не знали, кто на нём следовал. Увидев второй состав, на котором развевались российский и американский флаги, попытались остановить его, что им и удалось. Поделившись с защитниками станции водой, продуктами и медикаментами, десант двинулся дальше, а капитану Гембицкому был отдан приказ держать оборону станции либо до окончания разведки отрядом подполковника Савицкого, либо до прибытия на станцию основных союзных сил.
Где-то примерно через полчаса отряд, сформировав две колонны, под прикрытием казачьих дозоров двинулся вперед. Точнее, сначала вверх по течению притока Пейхо, через полверсты через удобный брод форсировали его и вернулись к железной дороге. Позади остались составы и штабс-капитан Санников вместе со своими сапёрами и стрелками восьмой роты. Они продолжили восстановление моста и дороги. На холме пришлось для охраны оставить пулемётную команду с двумя «максимами» и двумя ручными пулемётами.
Русские следовали слева вдоль полотна, по пути обследуя все встречающиеся на берегу Пэйхо китайские деревушки. Американские морпехи с двумя орудиями шли справа. За два часа прошли где-то десять вёрст, когда впереди показался лесной массив, в который уходила железная дорога.
– Господин полковник, прикажите остановить колонну, – выпалил подскакавший сотник Смоленский, выдыхая со словами сгусток пыли изо рта.
– Что случилось, Василий Алексеевич? – спокойно спросил Савицкий, глядя на сотника, соскочившего с коня и направляющегося в его сторону.
– Господин полковник, впереди лес, очень уж удобный для засады. Разрешите, мы слева и справа его тихонько на цыпочках обойдём двумя десятками. Посмотрим что к чему. Что-то у меня душа к нему не лежит.
– Кто поведет десятки?
– Один я, другой хорунжий Тонких.
– Сколько времени надо?
– Думаю, получаса хватит, – ответил сотник.
– Хорошо, Василий Алексеевич. Действуйте.
– Артемий Алексеевич, – Савицкий обратился к начальнику штаба. – Объявите привал. До Тяньцзиня осталось меньше десяти верст. Если и здесь будет чисто, то часа через два, как раз до захода солнца, дойдём до пригорода, где дипломатические концессии находятся.
– Это было бы замечательно, – со вздохом произнёс я, подойдя к группе штабных офицеров в тот момент, когда прискакал сотник.
– Вас что-то тревожит, господин капитан? – обратился ко мне подполковник Валевский.
