В голове Ганса слова о Хольде объединились с голым задом закованной женщины, что маячил перед ним. Лазарь в штанах, угу… Все это разозлило не на шутку, и старик полез за своим любимым инструментом.
— Смотри, щегол! Грушей-то слабо поработать? От груши у плохого палача десять человек из дюжины подохнет до суда. Все ж по швам внутри разойдется… А у меня на столе ни одна еще не померла! Расслабься, Либби, расслабься…
Ганс принялся запихивать грушу в ведьму, но делать это в таком положении оказалось неудобно — лучше бы на столе. Голова и руки девки были надежно зафиксированы колодками, но задом вилять ничто не мешало — и она, отчаянно визжа, старалась помешать Гансу.
Дура… Как будто сопротивление могло ей помочь. Только наоборот.
Груша и без того входила с большим трудом: ее бы смазать, но уже лень. Порядком вспотев, палач все-таки засунул инструмент внутрь полностью — и принялся крутить винт. Он быстро прошел грань, до которой груша просто причиняет боль — теперь она уже медленно разрывала ведьму изнутри. От воплей зазвенело в ушах.
— Ты смотри и учись, не отворачивайся!
Каспар явно не хотел смотреть, но подчинился. Ведьма сорвала голос — к моменту, когда по ее бедрам побежали струйки крови, слышен был уже только хрип. Ганс пожалел, что не мог видеть ее лицо в этот момент: гримаса отменная, точно! Судя хоть по тому, как скривился от зрелища напарничек Ганса…
— У меня еще ни одна от костра не сбежала!
Каспар пытался что-то сказать Гансу — но тот молокососа не слушал, лишь продолжал медленно вращать рукоятку. Груша могла раскрыться еще шире, гораздо шире — не оставив в низу живота ведьмы ничего целого. Палач крутил винт даже после того, как бессмысленные попытки девчонки дергаться перешли в конвульсии. А затем она совсем перестала кричать и обмякла. Колени Либби подкосились, узница бессильно повисла на колодке.
— Ганс! Ганс! Ты меня не слышишь, что ли?! Она умерла, кажется…
Ганс понятия не имел, как наверху могут отреагировать на такой исход. Но начальство, особенно способное держать своих работников в столь скотских условиях, для старого палача было сродни Господу. На него вроде как надеешься да уповаешь, но случись оплошать — жди и Страшный суд, и котел с чертями. Не гневи начальство, одним словом.
Так что старый палач немного струхнул.
Ганс бегом кинулся к бочке. Зачерпнул мутную, вонючую воду железной кружкой, выплеснул в лицо ведьме. Девка приоткрыла глаза и очень слабо застонала. Она попыталась подняться, но поскользнулась на луже вытекшей из промежности крови.
