По ходу эскалации на конфликт постепенно наслаивается нарастающий антагонизм (если бы не эти сволочи, все бы хорошо было) и, с тем самым, стремление снести этих сволочей с лица земли. На последних, штормовых, стадиях эскалации участник конфликта не возражает погибнуть сам, лишь бы погубить и врага, ну и ни о каком обсуждении общности системы речи давно не идет. Рассматриваем мы такого участника как шахида в метро или как героя Николая Гастелло — зависит от нашей близости к той или иной стороне конфликта.
Но, о счастье, если внимательно посмотреть на график, то становится видно, что большинство конфликтов до максимума не доходят. Как уже обсуждалось, у людей, в норме, есть параллельные дела, другие контексты, есть ресурсы, которые конфликтующие по-прежнему не собираются вваливать в победу вот здесь и сейчас (иногда, конечно, речь уже идет о жизни и смерти и тогда не до экономии, в 1945 году Германия призывала на службу вообще всех подряд). И чем сильнее и важнее другие дела у обеих сторон, тем ниже окажется точка перелома. Занятые люди — не скандальны.
С другой стороны, если некто ввязался в конфликт, ожидая, что его визави загружен, и бороться всерьез не сможет — то может быть неприятно поражен в случае, если вторая сторона сочтет нужным отодвинуть другие нужды в стороны. Победит в открытом противостоянии, как уже говорилось, тот, кто ввалит больше сил. Другой вопрос, что открытым противостоянием конфликт не исчерпывается (кроме случаев, когда противник полностью снесен с лица земли. Могикане не получают от правительства Соединенных Штатов никакой компенсации), а значит, придется иметь дело с побежденными и дальше.
Вот произошел перелом. Чьи-то ресурсы кончились. Открытый конфликт пошел на спад (этот период называется в учебниках деэскалацией конфликта), одна из сторон принудила вторую сторону к своему видению ситуации и для напоминания поставила большой памятник в Трептов-парке или украсила все римские дороги распятыми спартаковцами (тут все в меру этико-эстетических предпочтений победителя). Утихло. Делось ли куда-то стартовое противоречие?
Может быть — да, но вполне вероятно, что нет. Может быть, оно преобразовалось в еще более сложную проблему. Даже встречное движение после взрыва может не полностью выровнять отношения, боль и обиды друг друга не компенсируют, расстрелянные комсомолки не облегчают страданий изнасилованных немок. Вроде бы отменяешь крепостное право — а через три поколения все равно революция, вроде бы освобождаешь негров — а афроамериканцы все равно не чувствуют себя равноправными. Хорошо — не стало.
