МЕСТА ДОНА. СТАНИЦА ЗИМОВЕЙСКАЯ
Ее дважды переименовывали и дважды переселяли. Судьба станицы Зимовейской — это судьба ее самых известных уроженцев. Здесь родился Степан Разин — предводитель самого крупного народного восстания в истории допетровской России. Здесь же появился на свет Емельян Пугачев — лидер Крестьянской войны 1773–1775 годов, выдававший себя за чудом спасшегося императора Петра III. В 1774 году Екатерина II повелела публично сжечь дом Пугачева. Пепел казненного дома развеяли и запретили строить на этом месте новое жилье. После поражения восстания станицу переименовали в первый раз, и она стала Потемкинской — в честь знаменитого екатерининского фаворита Григория Потемкина. Саму станицу перенесли на несколько километров южнее. Но мятежный дух словно перекочевал вместе с куренями. В 1867 году в Потемкинской родился Василий Генералов — революционер-народоволец, казненный в возрасте 20 лет за покушение на императора Александра III. Перед тем как в 1953 году воды Цимлянского водохранилища затопили десятки казачьих станиц, Потемкинскую во второй раз перенесли, а вслед за тем и переименовали в Пугачевскую.
Нехотя казаки поплелись дальше и уже на подступах к Есауловской получили повторное предупреждение. На этот раз дорогу им преградили пять казаков, которые объявили мартыновцам волю общего сбора пяти «бунташных» станиц: «Ни письменного, ни словесного ничего не принимать; на переселение казаки не пойдут, свои земли будут защищать кровью и разве одних малых детей сошлют на Кубань после их смерти» — так решение пятистаничного сбора передано в «Истории Кубанского казачьего войска» Федора Щербины.
Решимость казаков впечатлила Щербатова и Мартынова. Кроме того, по Дону носились слухи, что восставшие собираются идти походом на Черкасск, убить атамана Иловайского, а на его место поставить Рубцова. Все это убедило князя Щербатова в неизбежности прямого военного столкновения с мятежными донцами. На казаков рассчитывать не приходилось, многие из них разделяли убеждения Рубцова и в решительный момент могли изменить. Щербатов запросил подкрепления регулярными войсками у начальства — кавказского генерал-губернатора Ивана Гудовича.
Верховная власть также внимательно следила за событиями на Дону и оказывала Щербатову всяческую поддержку. 4 февраля 1794 года глава Военной коллегии Николай Салтыков писал Гудовичу: «Свирепство на Дону не только не укрощается, но час от часу становится жесточе и наводит сомнение в том даже, что вряд ли и подавшие списки станицы могут быть надежны… Важность сего происшествия неминуемо требует принять все меры к предупреждению дальнейшего зла, приведением в повиновение станиц, открытым образом противящихся. Для чего хотя и командированы уже полки Ростовский и Каргопольский карабинерные и Шлиссельбургский пехотный, но ежели надобно будет более и получите вы отзыв о том князя Щербатова, то без всякого медления, отрядя еще из пехотных один, или сколько нужно, прикажите как можно поспешнее следовать куда от князя Щербатова назначено будет и, состоя у него в команде, приказания его исполнять со всею точностью и без всякого противоречия; дабы зло сие, когда кроткими средствами не укрощено, то силою могло быть опровержено при самом его начале».
