— Ох и дурак ты, Саблин, — говорит взводный, но без злобы.
А взрывы всё рвут и рвут землю в овраге. Прапорщик смотрит в ту сторону и командует:
— Поднимаемся, казаки, вал к нам идёт. На север отойдём. К нашим.
Взвод отступает к своим, все целы, кроме двух, что были ранены в самом начале дела. Для взводного это главное. А взрывы всё рвут и рвут овраг за их спинами. Но это уже далеко, даже если и долетит осколок какой, так уже на излёте будет. Брони ему не пробить.
Едва уселись, чтобы дух перевести после долгого бега, воду достали, как приехал сотник Короткович. Спрыгнул с БТРа, летит к казакам так, что все сервомоторы пищат. Даже в темноте ясно, что злой, как чёрт.
Казаки встают, строятся.
— Прапорщик! — Орёт сотник.
— Здесь, господин сотник, — вперёд выходит комвзвода Михеенко.
— Причина отступления. Почему отошли с исходных?
— Вывел взвод из-под удара артиллерией противника.
Михеенко даже рукой указал себе за спину, там, вдалеке, на юге, всё ещё били тяжёлые снаряды, перекапывая овраг.
— Это еще по нам молотят, — продолжает прапорщик.
Тут подъехал ещё подсотенный Колышев. Тоже встал в стойку рядом с Коротковичем, и с этакой издёвочкой интересуется:
— И как далеко вы собираетесь выводить вверенный вам взвод из-под обстрела? До родной станицы надеетесь довести?
— Никак нет. — Невесело отвечает прапорщик.
— Задание выполнили? — Не унимается сотник.
— Уничтожили три турели, — оживился Михеенко. — И отступили из-за высокой плотности огня.
— Две турели. — Говорит, вернее, орёт Короткович.
— Три, — не соглашается Михеенко.
— Две, — снова вступает подсотенный, — одна турель была макетом, даже этого вы не знаете, прапорщик.
Михеенко молчит.
— А почему так долго шли, — не успокаивается сотник, — где прохлаждались?
— Никак нет, не прохлаждались, по ходу движения обезвредили двадцать две мины и шесть фугасов. — Говорит Михеенко, уже и сам тон повышая. — Весь овраг — сплошные мины.
Конечно, обидно взводу такое слышать. «Прохлаждались!» За время такого «прохлаждения» двух бойцов потеряли, да две турели сожгли, даже если подсотник Колышев прав.
— Возвращайтесь на исходные, — уже понижая тон, говорит Корткович. — Немедленно!
— Разрешите обратиться, господин сотник, — влезает в разговор Теренчук.
— Говорите, — разрешает сотник.
— Мы вернулись, потому что миной пусковой стол разбило. За столом пришли.
Врёт.
— И ни одной гранаты не осталось, — без разрешения добавляет Хайруллин. — Все постреляли. И что нам в овраге без гранат и стола делать?
