— Эвакуация, — сразу говорит Аким.
— Жив? — Спрашивает прапорщик.
— Жив, — отвечает Саблин, — но его крепко приложило.
Он достаёт новый тюбик геля, шприцы. Сбросив перчатки, начинает работу. Он, как и Володя Карачевский, не любит это дело, но кроме него больше делать некому.
— Ну, держись, Вася, — говорит он Каратаеву который без сознания.
Медики их подгоняли, они торопились, уже полыхало небо на западе. Там тяжко бахали «чемоданы» двести десятые. Хлопали мины. Видно, началось наступление. Медикам уже нужно было туда, но они ждали, пока Саблин и ещё четыре казака не дотащат до медбота двух своих раненых. А как их быстро пронести по оврагу, что изрезан ветрами и завален пылью, в которой ноги утопают едва не покалено? Хорошо, что есть шприцы с медкомой, в коме раненые ничего не чувствуют, не страдают, даже когда их ненароком уронит кто-то из бартов-казаков.
Аккуратно уложив обоих раненых в бот, медики расположились там же, и робот покатил, поднимаяпыль, к медсанбату.
— Ну, на этот призыв отвоевались казаки, — сказал третий номер пулемётного расчёта Сафронов Нестор.
— Это да, — отвечал ему Володя Карачевский.
— Завидуете, — смеялся Теренчук.
— Завидуем, — соглашался Карачевский.
— Давайте лучше покурим, — произнёс Теренчук, доставая из кармана пыльника сигареты.
Да, покурить было нужно, пока это возможно, все стали закуривать.
А казаки, чуть передохнув, снова пошли в овраг. А на западе всё только разгоралось.
— Ну, где вы там? — Шумел в наушниках взводный. — Догоняйте.
И они ускорили шаг.
Где-то на западе звонко хлопают «125-е» мины. А здесь, в овраге, их разрывы кажутся тихими, безобидными. Казаки быстро догоняют ушедший вперед взвод. Раненых забрали медики, теперь Саблин за них не волнуется. Теперь выживут.
Враг не унимается, ни на минуту не прекращается огонь. Обрабатывает первую полосу, где сейчас Юрка должен быть.
Думать об этом не охота даже.
А взвод снова залёг, завалились казаки на стенки оврага, ждут, когда минёры новый фугас обезвредят. Аким уже не помнит, какой это по счёту. Нашёл свой ранец, а гранаты в нём нет, он и вспомнить не может, куда её, тяжеленную, дел. И ладно.
Коровин и Карачевский сняли фугас, двинулись дальше. Два часа ночи, а на западе всё только начинается. Понеслись тяжко ухать «чемоданы». Вроде, далеко рвутся, а дрожь до оврага докатывается, со стен песок сыпется. Мины бьют, тихо-тихо работают вдали пулемёты. Точно началось. Видать, атака пошла.
