Неожиданно мой взгляд привлекло кое-что странное. Картина над камином! Не может быть! Только что на ней был ясный солнечный день – и вдруг всё помрачнело! Да здесь почти ночь! Звёзды на небе и месяц. И дым из трубы больше не идёт. Чудеса! Или это обман зрения?
Как же можно было так ошибиться?! Я провела пальцем по холсту. Обычные масляные краски, где-то слой гуще, где-то тоньше – всё как положено. Рама дорогая. Необычно широкая, золочёная, с орнаментом. В правом нижнем углу – подпись художника. Бледноватая, еле разберёшь. «У. Д. Дерьюл».
Дерьюл, Дерьюл… Сегодня я уже слышала это имя. Художник, похоже, родственник Уилла. А написано, надо сказать, недурно. Отец часто возил меня по самым известным крупным музеям, и такой необычной работы я ещё нигде никогда не видела.
Перед домом раскинулось целое море синих цветов. В лунном свете они отливали сиреневым. И словно качались на ветру.
Мне даже показалось, что в траве стрекочут кузнечики. А в первый раз я ничего такого не заметила.
Художник, должно быть, просто волшебник, другого объяснения не придумать. Не будь я так уверена, что картины сами по себе не меняются, я бы сказала, что это полотно живёт своей особенной жизнью.
Я приехала в поместье всего несколько часов назад, но уже точно могу утверждать, что замку необходим ремонт. По дороге в столовую мне на голову чуть ни свалилась хрустальная люстра, криво свисавшая с потолка. Если бы я не прислушалась к внутреннему голосу и не последовала за Сиссибелл, которая прошмыгнула мимо моей двери, меня бы прихлопнуло. Всё это время кошка от меня не отходила, а потом она побежала дальше, и я с благодарностью поспешила за ней. Вот удача: кошка прибежала прямо в столовую, где меня нетерпеливо ожидала тётя Мэг.
Пока Игорь придвигал мне стул, я рассказала ему, что на меня чуть было ни свалилась люстра. Он не удивился и пообещал всё исправить.
Плюс ко всему папина тётка была меньше всего похожа на добродушную старую леди, в этом я ещё раз убедилась.
Правду сказать, я не так уж много встречала людей её возраста. Своих бабушек и дедушек я никогда не знала, а никаких дядюшек и тётушек в нашей семье больше не было.
Я глядела на тётю Мэг поверх краёв высокого бокала, что стоял передо мной на столе. Фу, она поглощала огуречный салат, как голодный лев пожирает козу. Лицо у неё было перепачкано каким-то белым соусом, он забился ей даже в нос. Мне хотелось протянуть ей салфетку или утереть ей физиономию, как маленькому ребёнку. Я пыталась отвести глаза, но вместо этого глядела на неё как прикованная. Так бывает. Смотришь на какую-нибудь пакость до тошноты, а оторваться не можешь.
