На обратном пути, я нашел тех, кого убил, и всех похоронил. И в каждом из них я видел чьего-то сына… мужа… или отца. Ненависть ушла. Осталась только скупые слезы… и звенящая пустота внутри.
Через день, я все же заметил, что кто-то идет по следу.
Те люди видели меня. Они не подходили близко, но и не пытались напасть.
Вернувшись домой, я, почтив память отца, сжег наш дом. Огонь, он очищает…. Пламя пылало до небес…. Люди пытались его тушить, но завидев меня, опускали руки. Я стоял рядом и смотрел, пока последний всполох пламени не погас под дождем.
А потом я отстроил дом заново, на том месте, где он стоит сейчас.
Прошел год, и жизнь вроде начала налаживаться. Но как-то утром пришел небольшой отряд с той стороны реки. Проехав через деревню, они направились ко мне. И я вышел на встречу, босой и без оружия. Как мой отец до этого. Во главе отряда стоял тот самый старик, которого я сразу узнал.
Он слез с коня и поклонился до земли. Попросив прощения за своих недостойных сынов, он спросил не я ли предал их тела земле. Тогда я показал ему то, что покажу сейчас тебе…
Кузнец развязал узел и размотал бинт на раненой руке. Подвинувшись к свету, он согнул ее в локте.
— Вот — тихо сказал он — смотри…
Сольвейг немного подалась вперед и пригляделась… множество зарубцевавшихся шрамов тянулись по его предплечью ровной чередой. Начинаясь от локтя, они тянулись через всю руку до самого запястья. Их было много, около двадцати, но он не дал сосчитать…
— Что это? — спросила она, уже зная наверняка.
— Это… моя ноша. Здесь все, кого я убил за свою короткую жизнь. И память хранит лица каждого из них. Они не были безобидны. Не были слабы. Не были трусливы. Они умирали с оружием в руках и твердо стоя на ногах.
Скомкав бинт Арон кинул его в огонь, дождался пока он прогорит и продолжил рассказ.
— Мы почтили память мертвых, осыпав головы пеплом и заключили мир, в знак которого он предложил мне свою дочь. Ту самую, которой я оставил шрам…
— И ты согласился?
— Я не мог отказаться. Отец пообещал ее убить на месте. Принести в жертву. Она стала залогом шаткого мира… Взамен я отдал серп, выкованный отцом. На память об этом дне. И они ушли…
— Что с ней стало? Она жила здесь?
— Да, но не долго. Я не обижал ее и не держал силой. Она просто ходила как тень… а через месяц повесилась.
— Умерла?
— Нет, я вернулся в тот день рано, и вытащил ее из петли.
— Ты… жил с ней?
— Она пыталась. Даже залезла однажды в мою постель… это был подвиг!
