– Брат наш Брэнд, похоже, поправляется, – сообщил я всей компании. – А Джерард сказал мне, что не припоминает, будто отец говорил о чем-то таком, что напрямую связывало бы его отъезд с проникновением злобной силы в Амбер. Интересно, что вспомнит Брэнд, когда очнется?
– Если очнется, – уточнил Джулиан.
– Думаю, очнется, – сказал я. – Дело житейское, бывало и похуже с каждым из нас. Наша жизнестойкость – одна из немногих вещей, в которые еще можно верить. По моим подсчетам, Брэнд должен прийти в себя к утру.
– Что ты намерен делать с виновным, если Брэнд назовет его?
– Допросить, – ответил я.
– В таком случае я хотел бы участвовать в допросе. У меня такое подозрение, что на сей раз ты прав, Корвин: тот, кто похитил и пленил Брэнда, может быть повинен и в нашей вражде, в исчезновении отца и гибели Кейна. Раз так, то лично я предвкушаю истинное наслаждение от предстоящего допроса. А потом мне бы хотелось лично перерезать глотку злодею.
– Мы это учтем, – сказал я.
– Но и ты не свободен от подозрений, Корвин.
– Понимаю.
– Я должен сказать кое-что, – вмешался Бенедикт, перехватывая инициативу у Джулиана. – Меня волнует как сила врага, так и не оставляющая никаких сомнений его цель. Я уже не раз имел несчастье сталкиваться со злобными тварями, и совершенно ясно: они жаждут крови. Если все-таки на минуточку поверить в твою байку, Корвин, о странной девице Даре, то ведь ее последние слова резюмировали отношение врагов ко всем нам: «Амбер будет уничтожен». Не побежден, не наказан – уничтожен. Скажи, Джулиан, ты ведь не отказался бы стать верховным правителем, а?
Джулиан криво усмехнулся.
– Разве что через годик примерно в это же время, – промолвил он. – Сейчас – увольте, благодарю покорно.
– Вполне готов допустить, – продолжал Бенедикт, – что ты – да и любой из нас – воспользовался наемниками или привлек на свою сторону чужаков ради захвата власти. Но я не могу представить, чтобы ты или кто-то другой образовал альянс с силами столь могущественными, чтобы сами они превратились в такую жуткую, страшную беду, будучи направленными не на завоевание, а на уничтожение. Я не могу в толк взять, чтобы ты, я, Корвин – да кто угодно – могли стремиться к разрушению Амбера или стали бы связываться с теми, кто на такое способен. Вот почему мне не по душе мысль Корвина о том, что за всем этим стоит кто-то из нас.
Я был вынужден кивнуть. Не скажу, чтобы я не понимал слабости этого звена в цепи своих умозаключений. Но слишком много было неизвестного. Я мог бы предложить альтернативные гипотезы, как Рэндом, но догадками ничего не докажешь.
