– Интересно, сколько у нас времени на самом деле? – задумчиво проговорил Ганелон. Поскольку я не мог придумать достойного ответа, я просто подлил ему вина. – А вот в Авалоне такого сроду не бывало, верно? В нашем Авалоне, я хочу сказать.
– Это точно, – согласился я. – Ты не единственный, кто тоскует по славным денькам. Теперь кажется, что раньше все было проще.
Ганелон кивнул. Я предложил ему сигарету, но он отказался и раскурил трубку. Вспыхнувшее пламя огнива осветило Судный Камень, висевший на цепочке у меня на груди.
– И что, ты на самом деле можешь управлять погодой с помощью этого булыжника? – поинтересовался Ганелон.
– Могу, – ответил я.
– Откуда ты знаешь?
– Сегодняшняя гроза – моя работа.
– Занятно…
– Что?
– Да так. Просто подумал: будь у меня такая власть, что бы я делать стал?
– Я тебе честно скажу, – проворчал я и с размаху шлепнул ладонью по стенке склепа, – разгромить эти хоромы к чертям собачьим, вот какое у меня было первое желание! Шарахнуть молнией по склепу, чтоб он рассыпался. Чтоб никто не сомневался, какие чувства я питаю к этому местечку и на что способен.
– И что тебя удержало?
– Да подумал, понимаешь… И решил… о, черт! Знаешь, могилка моя, если мне недостанет хитрости, жестокости и удачи, еще о-го-го как может быть использована по своему прямому назначению! Ну а коли так, то ведь в принципе я ничего против этого места не имею. Хоронить-то меня где-то все равно придется, верно? А тут замечательно – высоко, чисто, просторно. Ничего кругом – только скалы да небо… Звезды, тучи, солнце, луна, ветер, дождь… компания более приятная, чем у остальных семейных склепов. Не вижу причин, зачем это мне покоиться в земле рядом с теми, кого бы я хотел схоронить до своей кончины.
– Ты озлобился, Корвин. Или перебрал. Или и то и другое. Зачем ты так жестоко? Ни к чему это тебе. Не нужно.
– Да кто ты, черт бы тебя подрал, такой? Откуда тебе-то знать, что мне нужно, что не нужно? – вспылил я, но, почувствовав, что Ганелон весь подобрался, пожалел о сказанном.
– Я что, – пожал плечами Ганелон. – Я что думал, то и сказал.
– Как дела в войсках? – спросил я.
– Пока все на подъеме, Корвин. Они ведь как-никак пошли на священную войну в небесах. И полагают, что вся стрельба на прошлой неделе – из этой оперы. А потому солдаты счастливы – мы же победили. А теперь… город… ожидание… они тут ничего не понимают. Кое-кто из тех, кого мы считали врагами, теперь, оказывается, друзья. Есть от чего смутиться. Солдаты знают, что их держат в боевой готовности для предстоящего сражения, но не понимают, когда и с кем им придется драться. В общем, пока они сидят по казармам, они не могут узнать, насколько их присутствие здесь не приветствуется регулярными войсками и народом вообще. Но, думаю, скоро это до них дойдет. Я давно с тобой об этом поговорить хотел, но ты так занят был…
