Однако теперь их уже никуда не выдашь…
На столе лежало завещание Растара — смятое, захватанное, с надорванными краями. Я избегал брать его в руки, словно оно было написано кровью чумного убийцы.
— Общих тел и ошметков тел вынуто из-под завала двести тридцать два… Считаем по головам и по правым и левым рукам, ваше… ваше величество. Как только будут найдены тела с остатками регалий — голубыми имперскими лентами — объявим принцев мертвыми…
Ну да, принцы носят голубые перевязи через грудь. По ним опознать можно, ленты эти как средневековый тест ДНК…
— Что говорят во дворце?
Я встал и прошелся по кабинету. Кот дрых на своем месте, на шкафу, однако делал это таким образом, чтобы не выпускать меня из виду. Чтобы господин архканцлер снова не исчез, видимо.
— Во дворце с-смятение и т-траур… все кто мог или захотел — разбирают з-завал.
Ну да. Пока — смятение и траур. И завал. Еще дня три будет эта катавасия. Затем наступит что-то вроде горького отрезвления умов. И к этому времени мне необходимо решить, что делать с короной Санкструма. Хотелось бы, конечно, эту самую корону вообще упразднить, превратить монархию в нормальную буржуазную республику, а себе оставить должность архканцлера — а затем просто канцлера, — однако в Санкструме лишь самые зачатки парламентаризма, и сразу никакой республики не получится… Страну тупо разорвут на куски уцелевшие князьки, кто-то — как Ренквист — обязательно объявит себя новым императором, и снова покатится кровавое колесо междоусобиц… Надо действовать не так споро.
— Что… среди уцелевших дворян?
— Смятение, ваше величество. Т-траур. Все на разборе завала, вдохновленные нашей фракцией, которую лично вы повелели направить…
Нашей фракцией… Уже и не скрывает…
Я прервал его взмахом руки.
— Маорай еще жив?
— Н-неизвестно.
— Ладно, Блоджетт… Теперь давайте поговорим откровенно.
— Погодите, ваше величество… Сначала, все же, прочтите завещание Эквериса Растара…
С огромной неохотой я взял завещание. Прыгающий стариковский почерк — очевидно, писал и правда сам Растар. Подписи, заверяющие подлинность — это важно. Лайдло Сегерр и Накрау Диос. Покойники, однако это не страшно — свое дело они сделали. Большая имперская печать. Дрожащая подпись самого Растара. Все как полагается. Я углубился в чтение. Так… доподлинный сын Эквериса Растара… герцог Аран Торнхелл… Объявляется единственным правомочным наследником короны Санкструма… так, так… А это что такое? Приписка в самом низу, почерк более резкий, небрежный, прыгающий — будто у писавшего окончательно сдали нервы. Да верно, так оно и есть — сдали, потому что не каждый день подписываешь смертный приговор одному сыну и ставишь палки в колеса другому…
