— Они оказались лучшим из того, что случилось со мною нынче ночью, — ответила она с глубоким вздохом. — Так что я решила спуститься и съесть их побольше.
Я с удовольствием протянула ей блюдо. Я действительно умею готовить очень вкусный марципан — тут требуется определённая сноровка, одновременно тонкое чутьё и решительность. — Я собиралась прийти к вам где-то через часок, мадонна, чтобы предложить горячего поссета или, может быть, оставшихся с банкета печёных яблок...
— Яблок я тоже поем. — Она взяла у меня из рук блюдо и, когда поворачивалась, полы её шёлкового халата и волосы заколыхались. У неё были ошеломительные волосы — ярко-золотые и доходящие ей до пят. Но не могу сказать, что я ей завидовала — ведь если бы у меня были волосы до пят, к ним бы тут же прилипли мелкие куриные кости и просыпавшийся молотый сахар, которые вечно скапливаются на кухонном полу, как бы ты ни гоняла служанок, чтобы они его подметали. Но на её голове такие волосы были чудо как хороши.
— Желаю вам много-много счастья в браке, мадонна, — сказала я ей вслед с ещё одним реверансом. — Наслаждайтесь марципаном.
— Больше всё равно нечем наслаждаться, — вздохнув, промолвила она и вышла из кухни. Я с недоумением посмотрела ей вслед, потом пожала плечами и тяжело рухнула на скамью за столом, который только что начисто вытерла. Я слишком устала, чтобы беспокоиться о каких-то там унылых новобрачных. Ей понравилась моя стряпня — ну и хорошо, больше повару не о чем беспокоиться.
Милостивая святая Марфа, как же я устала! Я так и не ложилась. Даже после того, как последний гость уковылял домой поддатый, но наевшийся до отвала, даже после того, как в банкетном зале убрали со всех столов, последнее блюдо было накрыто и оставлено до завтра и последний мусор был выметен с кухонного пола — даже после того, как я отправила всех служанок и подмастерьев спать, сама я так и не смогла отправиться в постель. Они ушли, слишком уставшие, чтобы и дальше ставить под сомнение мои приказы, зевая и еле таская ноги от тяжёлого труда (и вина, которое они украдкой отпивали из графинов, прежде чем их уносили наверх, к гостям). Одна я осталась на кухнях, беспокойно тыкая кочергой в прикрытый поленьями огонь в очагах, хватаясь за тряпку, чтобы ещё раз отдраить все поверхности, листая книжицу с рецептами моего отца и мысленно слыша его грозный голос. Я была слишком утомлена, чтобы заснуть, — и к тому же в любую минуту в кухнях мог объявиться Марко, и если кто-нибудь заговорит с ним раньше, чем это сделаю я, тот хрупкий план, который я состряпала, может легко лопнуть, как образовавшийся в кухонной раковине мыльный пузырь.
