Наверняка Орсино понравятся мои волосы. Хорошо бы снять эту сорочку из прозрачного шёлка и встретить его, окутанной только волосами, но у меня не хватило на это духу. «Завтра вечером», — пообещала я себе и ограничилась тем, что развязала шнурки на шее и стянула сорочку с плеч, едва только Джеролама и остальные женщины удалились. Какой смысл иметь красивые белые тугие груди — такие, как у меня, если их никто не видит? К тому же теперь эти груди принадлежат и Орсино, а не только мне.
Кровать была застелена бархатным покрывалом в чёрную и белую полоску, простыня была чуть влажной от раздавленных лепестков роз. Тонкие восковые свечи освещали комнату мерцающим золотистым светом, и в их сиянии мои волосы поблескивали, точно золото. Я начала пробовать разные позы. Как лучше встретить мужа? Откинувшись на подушки или сидя прямо? Сложив ладони вместе или подложив их под щёку? И как уложить волосы: перекинув через оба плеча или через одно? О Пречистая Дева, когда же он наконец придёт? На свадебном пиру я выпила слишком много вина, и если Орсино будет слишком медлить, то, когда он явится, я уже буду крепко спать.
Я зевнула. Свечи в спальне догорели уже до середины.
В конце концов, когда он пришёл, я уже дремала. Услыхав скрип двери, я тотчас села на постели, лихорадочно вытирая уголка рта (Пресвятая Дева, прошу тебя, не дай моему мужу увидеть, как я пускаю слюни!) и кусая губы, чтобы они покраснели. Подумать только, завтра я уже буду полноправной замужней женщиной и смогу подкрашивать губы, вместо того чтобы постоянно их кусать, пока они не начинали трескаться.
Он вошёл в комнату несмело, держа в руке одну свечу, отбрасывающую дрожащие тени. Его шея выглядела очень худой в вороте тонкой ночной рубашки, его светлые волосы были спутаны. Он нервно кусал изнутри щёку, пока его взгляд не наткнулся на меня, сидящую на широкой кровати, окутанную распущенными волосами. Он остановился и уставился на меня. Я увидела, что он слегка косит, но это было почти незаметно, когда он, как сейчас, опускал глаза и краснел.
Я отбросила волосы с обнажённых плеч и улыбнулась ему.
— Орсино, — начала было я и замолчала — я не знала, что ещё можно сказать, так что я просто тихо рассмеялась. Хорошая из нас вышла парочка — по-моему, он нервничал больше, чем я.
Неважно. Вместе мы разберёмся, что делать.
Я, улыбаясь, подняла руку и протянула её ему.
— Иди в постель, муж мой.
Он долго молча смотрел на меня.
— Простите меня, — невнятно промямлил он. — Я бы хотел... Извините, но мне не позволено. — И он, по-прежнему держа в руке свечу, повернулся и бегом выскочил из комнаты. Скрип закрывшейся двери показался мне очень громким.
