Три апельсина | страница 2
В четверг утром жена министра спросила мужа:
— Что с тобой приключилось, чем ты так озабочен?
— Оставь меня в покое, — заворчал муж. — Не хватает только, чтобы я советовался с женой о государственных делах.
Но если уж женщину разберет любопытство, она не успокоится, пока не выведает все, что ей нужно. Не прошло и часу, как главный министр рассказал своей жене о споре с королем.
— Только и всего!? — сказала жена. — Не беспокойся, я сделаю так, что твоя голова будет цела.
И она принялась наряжаться. Надела атласное платье с кружевами, на шею — жемчужное ожерелье, на запястья — браслеты, на пальцы — кольца. Потом села в карету и поехала в горы. Доехала до горного пастбища и увидела Массаро Правду с королевским стадом.
Тут она вышла из кареты и помахала ему кружевным платком. Пастух так и разинул рот — никогда еще он не видел таких разряженных и красивых дам.
— Ах, как здесь хорошо, — заговорила самым нежным голосом жена министра, — так хорошо, что я готова от радости расцеловать всех на свете.
— Так поцелуйте меня, ваше сияние. За один ваш поцелуй я отдам что угодно.
— Отдай эту козочку. Мне давно хотелось иметь такую.
— Э, — сказал Массаро Правда, — вот этого-то я и не могу! Попросите что-нибудь другое.
— Ну, тогда ягненочка.
— Давайте договоримся, ваше ослепительство, — сказал Массаро Правда, — я отдам все, кроме козы, ягненка, барана да рыжей коровы. Скотина не моя, — значит, нечего об этом и толковать.
— Ну и что же! Мало ли в горах крутых обрывов и глубоких ущелий, — принялась уговаривать его жена министра. — Ягненок всегда может оступиться.
— Так ведь он не оступился, — возразил озадаченный Массаро.
— Но сказать это хозяину ты можешь. А я зато прибавлю к поцелую все свои перстни.
Массаро покачал головой.
Напрасно дама снимала кольца, браслеты, брошки, пряжки, а под конец даже жемчужное ожерелье. Пастух на все это и смотреть не хотел. Разгневанная дама села в карету и укатила.
Дома она сказала мужу:
— Ну, и упрямец же этот пастух.
Министр схватился за голову и застонал.
— Да ты не беспокойся о своей голове, — сказала жена. — Еще не все потеряно. Ты должен знать по себе: если я чего-нибудь захочу, — будет по-моему.
На следующее утро жена главного министра оделась в лохмотья и побежала на горное пастбище.
— Горе мне, горе! — начала она причитать, завидев пастуха.
— Что с тобой, добрая женщина? — участливо спросил Массаро Правда.
— Умирает мой единственный сын, мой белый цветочек. Доктор сказал, что ему нужно целый год пить утром и вечером парное молоко. А я так бедна, что могу давать ему вволю одну только воду.