— Стоп. Чет, я один ничего не понял? Ты про что? При чем здесь размеры?
— Как при чем? — не понял захмелевший Калян. А, да! Я ж не сказал. Ему взрывом все хозяйство оторвало. Но оно маленькое очень было. Врачи сказали, было бы больше, рана была бы шире, не успели бы они его до больницы довезти, истек бы кровью. А тут повезло ему, что уж говорить.
— Ни хрена себе повезло…
— А, ничего, ему потом от того самого негра деталь пересадили. Он даже службу бросил, в порно сниматься пошел и довольно успешно. Так что… — он успокаивающе похлопал меня по плечу, — может все не просто так? Может у богов был на тебя какой-то план…
— Так, — я, расплескивая пиво, поднялся и зарычал, — во-первых, Калян я накладываю вето на твои чудовищные истории, это просто трындец какой-то. А во-вторых, все у меня в порядке и собрал я вас совсем по другому поводу…
— Ну вот, — вздохнула Альдия, — а только стало интересно становиться.
— Тьфу ты, — я устало махнул рукой. Герцог погиб, давайте, что ли помянем человека.
Раскаленное полуденное солнце, пробивалось сквозь залитые кровью веки, обжигая глаза. Связанные жесткими кожаными ремнями руки неимоверно затекли и болели. Сучковатое бревно, к которому мы были привязаны, немилосердно врезалось в ребра. Разведенный рядом огромный костер опалял мою исцарапанную саднящую шкуру. Дикие вопли и визг, окруживших нас чернокожих, размалеванных дикарей, резал уши. А исходящий от них запах мог бы убить и стадо навозных мух.
Я с трудом повернул голову и увидел залитое кровью лицо Пофига. Кровь стекала из рассеченного виска, тонкой струйкой ползла по щеке и, добравшись до кончика поникшего носа, капала на каменистую землю. Там собралась уже приличная лужа, но Пофигу было пофиг, он был в отключке. Поворот головы в другую сторону и я ловлю быстрый взгляд единственного глаза полуживого Майора. Его губы зашевелились, но кроме невнятного хрипа я ничего не услышал.
— Что?
— Просыпайся, говорю, вставай!
Явь подернулась маревом, закрутилась, утаскивая меня в распахнувшуюся черную дыру. Последняя мысль, мелькнувшая у меня в голове, была: «Господи, это просто сон». Затем черная дыра схлопнулась, утаскивая меня за собой и выбрасывая в реальность.
Раскаленное полуденное солнце, пробивалось сквозь хрустальный свод пещеры и резало глаза. Связанные жесткими лианами руки неимоверно затекли и болели. Сучковатое дерево, к которому мы были привязаны, немилосердно врезалось в ребра. Полыхающий рядом огромный рубиновый кристалл опалял мою исцарапанную саднящую шкуру. Дикие вопли и визг, окруживших нас остроухих, размалеванных дикарей, резал уши. А от исходящего от них запаха стошнило бы и трупоеда.
