Мы вошли в подземелье. Керосиновая лампа тускло освещала стены. Маделина Дюшер, очень бледная, сидела в углу.
— Должно быть, совесть у нее нечиста — сказал Мишель — Вставай и выходи! — грубо добавил он.
Затем мы освободили трех деревенских девушек.
Когда все поднялись на первый этаж, там уже был Луи с остальными членами Совета.
— Старик Хоннегер пришел в себя. Пойдем, надо его допросить.
Хоннегер сидел на поляне; рядом с ним была и его дочь. Увидев нас, он поднялся.
— Я вас недооценил. Мне надо было привлечь на свою сторону инженеров, тогда мы завладели бы этой планетой.
— А для чего? — спросил я.
— Для чего? Это был единственный случай, когда человек мог взять в свои руки судьбу человечества. Через несколько поколений мы создали бы расу сверхлюдей.
— Из вашего-то материала? — спросил насмешливо я.
— У моего сырья было все, что нужно: настойчивость, мужество, презрение к жизни.
Он склонился к плачущей дочери.
— Пожалейте ее, она была против моих планов и даже пыталась нам помешать. А теперь прощайте…
Быстрым движением он бросил что-то в рот, проговорил: «Цианистый калий» — и рухнул на землю.
— Ну, что ж. Одним подсудимым меньше — сказал Мишель вместо надгробного слова.
Добровольцы уже грузили на машины трофеи: четыре автоматические пушки, шесть пулеметов, сто пятьдесят ружей и автоматов, пятьдесят револьверов и большое количество боеприпасов. Замок был настоящим арсеналом, но самой ценной из всех находок был совершенно новый печатный станок.
— Непонятно, что они собирались делать со всем этим на Земле?
— Один пленный показал, что Хоннегер возглавлял фашистскую организацию — ответил Луи.
— Нет худа без добра. Теперь будет чем встретить гидр.
— Кстати, с тех пор их больше не видели. Вандаль и Бреффор заканчивают вскрытие маленькой гидры; они ее положили в бочку со спиртом. Этот Бреффор просто незаменим! Он уже научил деревенских ребят лепить глиняную посуду, как это делают индейцы Южной Америки.
Когда мы вернулись в деревню, было четыре часа пополудни — сражение продолжалось меньше дня. Я добрался до дому и заснул как убитый.
Часов в шесть вечера меня разбудил брат, и мы отправились к Вандалю. Он ждал нас в школе; перед ним на столе лежала наполовину препарированная гидра. То на доске, то на листах бумаги Вандаль делал зарисовки.
— А, вот и ты, Жан! — встретил меня Вандаль — Я бы отдал десять лет жизни, чтобы продемонстрировать этот образчик в нашей академии! Поразительная анатомия!
