Пальцы девушки вцепились в скатерть. Материя вокруг ее тарелки собралась в складки. Заметив его взгляд, девушка попыталась расправить скатерть локтями. Какой очаровательный жест. Но ее манеры за столом оставляли желать лучшего. Слишком уж алчно она поедала мясо. Набитый пищей рот, раздутые щеки. А еще хвастают своей Европой. Но какая грудь! Какой изгиб и эти торчащие бугорки сосков. Надо пригласить ее к себе домой. Поговорить, усадить в такси, отвлечь разговором от дороги, а дальше она не отвертится. У этих европеек каждый доллар на счету. Им проще отдаться тебе, чем потом брать такси и искать свою гостиницу.
Она, казалось, что-то ожидала. Из-за языкового барьера Крис не мог использовать обычные предлоги — типа, "Я ожидаю телефонный звонок от мамы. Ты мне так ее напоминаешь!" Впрочем, в прошлый раз это не сработало.
Он решил действовать напрямую — расплатился с официантом, надел плащ и взял ее за руку. Пусть это выглядело немного некультурно, но кто-то ему говорил, что спортсменки и балерины обожают грубость.
Лишь бы у нее не было вечерней репетиции или спектакля. Он слышал, что этих девочек из шоу-бизнеса лишали денег за прогул. Ему вспомнился ледовый карнавал, на котором он присутствовал в прошлом году. Этих балерин и фигуристок там было не счесть. Никто бы и не заметил, если бы одна из них не пришла на спектакль.
Он повел ее за собой. К счастью, она не возмущалась и не кричала. Сразу видно, работник культуры, а не какая-нибудь проститутка. Крис всегда терялся, когда на него начинали кричать. Ты их кормишь, поишь, а они потом орут на тебя, как на животное. Ужасно неудобно.
Девушка покорно шла за ним. Наверное, она оценила ситуацию и нашла ее приемлемой. Они поднялись в его квартиру на седьмом этаже, и направился на кухню готовить ей напиток. Она с улыбкой приняла бокал и прошлась по комнатам, разглядывая вещи. Этим иностранкам всегда интересно узнать, как живут американцы.
Она остановилась у окна, где в ночи мигали огни большого города. Крис, дрожа, приблизился к ней.
— Здесь тебя никто не услышит, — сказал он ей. — Ты будешь лежать на черной простыни. И по твоим белым бедрам потекут струйки крови…
Она резким движением задернула шторы и повернулась к нему.
— А ты, похоже, хочешь меня. Но я не тот, кем кажусь. Мы все внутри другие. Мир, политика, даже погода, меняют нас. И мы все становимся другими. Половина моих знакомых не люди, Они только выглядят ими.
Его руки дрожали. Он с трудом перевел дыхания. Ах, как она была хороша!