— Представляю. Но вы сперва возьмите эти деньги в руку, — предложил лысый господин. Он должен был бы усмехнуться, потому что расписка уже лежала во внутреннем кармане его черного сюртука, но сдержал усмешку.
— И возьму! Вот, взял… что такое?! Они горячие!
Монеты, выскочив из ладони, разбежались по плите. Теперь стало видно — это два старых нассауских кроненталера, весьма потертых, и два новых, словно только что отштампованных, с четким рисунком — увенчанный короной гербовый щит, а на нем — стоящий на задних лапах лев.
— Мы открыли только половину тайны, — сказал лысый господин. — Или даже вовсе четверть. А главная загадка, боюсь, так просто в руки не дастся, а завтра попробуем провести ритуал с другими монетами. Может, что-нибудь поймем.
Барон съежился под его ледяным взглядом. Барон был слишком взволнован и напуган.
— Моя мантия… мантия погибла!.. — воскликнул он. — И крест!
— Где он?
— В ведре! С него, наверно, уже смылась краска!
— Боже мой, какой же вы остолоп… Зовите свою Гриету. Клаус, Клаус!
Кучер очень скоро появился.
— Ты привез хорошую воду?
— Да, ваша милость.
— Очень хорошо. Принеси из экипажа корзинку с продовольствием. Возьми там себе холодного мяса и хлеба, чаем я с тобой поделюсь. А завтра привезешь свежий горячий завтрак из корчмы.
— Как прикажете.
Клаус едва заметно ухмыльнулся в усы, и точно так же ухмыльнулся лысый господин. Эти двое прекрасно понимали друг друга.
Софья Андреевна шла домой неторопливо, поглядывая на витрины. Это было ежедневной обязательной прогулкой: после работы — пешком до дома за двадцать минут. Помешать могли только ливень, гололед или совсем уж антарктический мороз.
У нее было два маршрута — через старый торговый центр «Альфа» и через новый торговый центр «Бонус». И в том, и в другом она могла купить фруктов к ужину (Софья Андреевна блюла фигуру), изучить скидки (на вещи, которые ей совсем не были нужны; нужные она покупала в других местах), выпить стакан свежевыжатого сока. Иногда она просто шла насквозь, иногда застревала, чтобы купить колготки или новую шапочку для душа.
Деньги у нее были, она неплохо зарабатывала, и именно поэтому не тратилась на всякую дорогостоящую ерунду. Она знала, что даже очень хорошие зимние сапоги не должны стоить больше десяти тысяч. Если в этих сапогах предстоит ходить по улицам, которые в пору гололеда поливают всякой едкой химией, то следует смириться с тем, что они на один сезон и стоить должны соответственно. А вот норковый жакет — по меньшей мере на пять сезонов, и, опять же, он имеет право стоить соответственно.
