В ту же минуту раздались выстрелы. Генерал и его жена, находившаяся рядом с ним, были мгновенно убиты. Когда их 15-летняя приемная дочь Лонни пришла домой с последних занятий перед школьными каникулами, дом ее отчима уже был взят под охрану. Но местный полицейский позволил девочке пройти. Тетя рассказала, что произошло.
«Это был, — свидетельствует сегодня Лонни, — самый ужасный день в моей жизни. Мать мертва, отец мертв, и нет больше родного дома».
Объяснению, будто ее отчим вытащил пистолет, чтобы оказать сопротивление, она сразу не поверила. Ее слова: «У него имелся пистолет, но он всегда находился в сейфе и был для него недосягаем. Их обоих просто хладнокровно убили».
А в это время в приемной кабинета шефа гестапо Рейнхарда Гейдриха на улице Принца Альбрехта эсэсовцы ожидали очередных заданий на отстрел беззащитных жертв.
Гейдрих приглашал в свой кабинет старших расстрельных команд поодиночке. Штурмгауптфюреру СС Курту Гильдишу он сказал: «Вы берете на себя дело Краузенера, которого вы лично должны расстрелять. Для этого немедленно отправляйтесь в министерство транспорта».
Гильдиш не знал этого человека, но не медлил ни минуты. По телефону он доложил о выполнении приказа и получил указание представить расстрел как самоубийство.
В тот же день он привез из Бремена в Берлин командира СА Эрнста, затем адъютанта обергруппенфюрера СА Хейнеса и штандартенфюрера медицинской службы Виллайна. После доставки арестованных в казарму личной охраны Гитлера в Берлин-Лихтерфельде они были расстреляны. Но перед этим из экстренных выпусков газет Эрнсту стало известно, что его уже нет в живых. Он расценил это сообщение как злую шутку товарищей. Он не верил, что умрет, а, умирая, кричал: «Цельтесь лучше, камрады!»
А между тем Гитлер нашел время, чтобы показаться в парке на пикнике для партийной верхушки и членов кабинета министров, хотя за сутки до этого он бушевал с пеной у рта, всем своим видом показывая, что хочет лично убедиться в величайшем предательстве, какого еще не знала мировая история.
На пикник были приглашены супруги и дети высоких гостей. И в то время, когда в Лихтерфельде все еще гремели залпы расстрельной команды, а испуганные семьи поблизости живущих офицеров спешно покидали свои дома, Гитлер появился среди приглашенных в отличном настроении, оживленно беседуя, попивая чай и ласково поглаживая детские головки.
«В этом эпизоде есть большая доля психологии; невольно встает перед глазами образ шекспировского отрицательного героя, который сам по себе не был способен творить зло», — пишет биограф Гитлера Йоахим Фест. Видимо, опираясь на эту кажущуюся веру в себя, он во второй половине для отдал приказ совершить также и убийство, на которое в это воскресенье его не раз толкали Гиммлер и Геринг и которого ему в конечном счете было не избежать, поскольку Рем — это не второстепенный противник, а трибун, от коего следовало избавиться.
