Я проехала на грузовике через газон и припарковалась в нескольких футах от двери. Держа карабин наготове, я подкралась ко входу, пока Дарвин удобрял лилии. «Заперта ли дверь?» Я потянулась к ручке.
Дверь приоткрылась, и моя рука отдернулась обратно. Если за мной кто-то наблюдал через камеры, висевшие здесь по периметру, они видели, как я собиралась войти. Грузовик позади меня показался мне магнитом. «Если что, десять шагов вернут меня в его кабину».
Шли минуты. Камеры не работали бы без электричества, и я обвинила ветер в открытии двери. Я подумала о боеприпасах, в которых нуждалась и которые потенциально могла получить. Я выровняла дыхание и собралась с духом, затем вошла в открытую дверь.
Тренировки, вбитые в меня Джоэлом, взяли надо мной верх. Я выскользнула из дверного проема и метнулась вправо, к стене. Запах мускуса и алкоголя висел в маленьком холле. Я спряталась в тень. Тогда-то я и осознала свою глупость. Электрический свет освещал угол. «Блядь. Генератор снабжал здание?» Это говорило о присутствии здесь людей.
Я кинулась к выходу, пытаясь убежать.
Вумп-клик.
Скольжение затвора отдалось во всем моем теле. В маленькой комнатушке его звук прозвучал громче. Я расставила ноги шире.
В дверном проеме появился Дарвин, он зарычал и обнажил зубы.
Не поворачиваясь, я прорычала:
— Опусти ружье. Я не ищу проблем.
— Убери собаку, иначе я сделаю это за тебя, — сказал мужской голос, низкий и уверенный.
Уши Дарвина прижались к голове, шерсть на загривке встала дыбом. Я не собиралась рисковать его жизнью.
— Взять. Кыш.
Его рычание дрогнуло, но тело осталось неподвижным.
«Дерьмо!» Я не помнила нужной команды. «Может, „Geh rein“?»[42]
Он начал красться внутрь, держа голову низко к земле и скаля зубы. Позади меня скрипнули ботинки.
Я заорала:
— Nein! Nein![43]
Дарвин остановился.
В моих ушах грохотала кровь. Я подняла руки, чтобы стрелок их видел, и согнула пальцы в кулаки, осознав, что они дрожат.
— Я пытаюсь. Дай мне минутку.
— Не горю желанием уничтожать столь прекрасное животное, но у тебя есть пять секунд, чтобы узнать, насколько мне не все равно.
Я сделала глубокий вдох.
— Дарвин, Geh raus[44].
Он попятился за дверь и исчез.
Скрипение ботинок по полу усилилось.
— А теперь бросай ружье и повернись.
Пока я не знала, с чем имею дело, содействие было моим единственным вариантом. Я опустила карабин — свое единственное ружье — и повернулась.
Пятеро мужчин стояли в темном коридоре с оружием разных размеров, наведенным на единственную, жизненно важную часть меня, которая не была защищена жилетом, — мою голову.
