* * *
Ощущение времени для меня проходило подобно стадиям скорби. Сначала я держала глаза закрытыми, притворяясь, что этого не происходит. Потом тошнотворную боль стало сложно игнорировать. Она разожгла во мне столь глубокую ненависть, что та гудела в моих костях.
Открыв глаза, я поискала взглядом мужчин, причинявших мне боль. Ни один из них не смотрел мне в глаза. Тогда я посмотрела на Джоэла. Если бы я могла стереть одно воспоминание в своей жизни до этого момента, это было бы страдание в его глазах, пока меня насиловали перед ним.
После этого я пряталась за закрытыми веками, уверенная, что мы с Джоэлом умрем. Я не хотела наблюдать, как это произойдет. Осознание этого сокрушило мое сердце удушающей болью.
Когда я, в конце концов, вновь открыла глаза, дневной свет больше не очерчивал контуры двери в подвал. К тому моменту мое тело обмякло, онемев в большинстве мест, тупо пульсируя в других. Я знала, что плоть между ног разорвана от сухого проникновения членов, которые терлись о мои стенки, как наждачная бумага. По крайней мере, пока кровь и семя не смочили меня там.
Меня подвесили к потолку за запястья, колени были расцарапаны и покрыты ушибами от таскания моего тела по полу. Каждый раз, когда я пыталась встать на шаткие ноги, меня сбивали пинком, кулаком или прикладом ружья.
Стив уселся на свои лодыжки.
— Я не стану слушать его нытье больше ни единой гребаной минуты, — он оттолкнул меня и навел на Джоэла ружье.
Гортанный звук забурлил в моей груди.
— Нее, есть идея получше, — сказал Юджин. — Вытащи его наружу.
Они выволокли Джоэла за дверь, держа его за руки. «Нет, нет, нет!»
От образа связанного Джоэла среди тлей, мое сердце заколотилось о ребра.
Дверь захлопнулась, и я стала возиться с узлами на запястьях. Умело завязанная толстая нейлоновая веревка разрушила мои надежды на легкое освобождение. Я дважды напряженно вздохнула, чтобы победить панику. Мои наплечные ножны зашвырнули на полку, на высоту человеческого роста.
Выпрямившись, насколько это было возможно, я ногой потянулась к ножам. Веревка впивалась в мои запястья и раздирала кожу. Расстояние было слишком удобным, тупицы. Потом я поняла, все-таки не достаю на три дюйма. Мне был нужен размах.
Я оттолкнулась, согнула колени, чтобы не болтались, и раскачалась. Веревка обжигала запястья. Руки онемели. Как только представился момент, я подтянула колени к груди, мне требовалось больше силы, чем мог дать мой торс.
На последнем толчке я пнула полку. Нож со звоном упал на пол. Я смахнула его к себе ногой. Рукоятка теперь лежала у пальцев моих ног.
