— Подлые псы! — в ярости закричал Валович, с ожесточением пришпорив коня. Тот поднялся на дыбы.
Рейтары едва успели вырвать из ножен сабли и подставить их под казацкие удары. Рубились отчаянно на виду у пикиньеров и пищальников. А те не могли ни приблизиться, ни сделать выстрела — по шляху, поднимая пыль, мчались на них согни. Валович, а за ним Жабицкий, и трубач, и рейтары охраны проскакали в угол поляны и, укрывшись за кустами можжевеля, наблюдали за боем, который вспыхнул мгновенно. Со стороны шляха стремительно шли черкасские кони. Вот уже казаки пригнулись к гривам лошадей, слегка приподнявшись на стременах. Засверкали сабли.
— Засада?! — с глазами, полными ужаса, простонал сквозь зубы Жабицкий.
Валович словно услыхал капрала и встрепенулся в седле.
— Трубач!.. Быстрее, собака!..
Запела труба, но ее никто не слышал. Она потонула в крике, гомоне, звоне сабель и горластом кличе «Слава!». Сотни, которые мчались со стороны шляха, обошли пикиньеров и налетели на пищальников. Загремели беспорядочные выстрелы. В этот момент помчались поставленные в засаду рейтары. Засверкали железные кирасы. Они не навели страха на черкасов. Наперерез им мчались казацкие всадники, появившиеся непонятно откуда. Они рассыпались по полю. Пан Валович увидел казака на сером жеребце. Казак в малиновом кунтуше. Рядом с ним мелькала хоругвь.
— Небаба!.. — прошептал пан Валович и на мгновение прикрыл глаза, судорожно сжав веки.
Когда посмотрел снова — конники встретились. Наблюдать за рейтарами было легче. Они в темных камзолах, поблескивающих кирасах. Свалился под ударами рейтар один казак, второй. Забилось сердце пана Валовича.
— Так их!.. — и приподнялся на стременах.
Казаки рассыпались, пошли кругами по полю, не выдержали рейтар. Внезапно черкасы собрались в кучу и, сверкнув саблями, снова метнулись на рейтар.
Теперь все перемешалось. Носились без всадников перепуганные кони, и кричали раненые. С поля бросились в лес мушкетеры.
— Наза-ад! — потрясая кулаком, кричал Валович.
— Надо отходить, ваша мость, — Жабицкий тревожно поглядывал на хоругвь, которая высилась у шатра пана Валовича. К ней упорно пробивались казаки.
«Отходить?!» — беззвучно зашевелились губы пана Валовича. От кого бежать? От черни? От мерзкой черни будет бежать он, воевода?!. Видит бог его верность Речи. Он не виновен, что скопили голодранцев, как тати, пробрались тайно за спину. Теперь не разгром страшен, а позор.
— Молчи! — заскрипел зубами пан Валович, хотя ему стало ясно, что он проиграл бой, как проигрывают мужики в корчме, играя в кость. Редкие выстрелы мушкетеров не пугали казаков и не сдерживали их. В серых кунтушах, цветных рубахах, на взмыленных конях они бешено мчались на рейтар, и те не выдерживали этого стремительного натиска.
