От радости Федя бросился в мокрую травку. Он сбросил фуражку на землю и уткнул в нее свое лицо.
В это время пароход хрипло прогудел три раза, из труб поднялся густой черный дым, пароход лениво отчалил от пристани.
X
Осенью Боба уехал за границу: он поступал в Лейпцигский университет на медицинский факультет. <Федя> перешел в последний класс.
Первый урок был немецкий. Раздался звонок, и в класс вошел новый учитель. Как только за ним закрылась дверь, весь класс полувзрослых джентльменов, как по уговору, дружно заржал по-лошадиному.
— Хо-хо-хо, лошадиная голова!
Учитель разительно походил на лошадь. Но ржанье ни капли его не смутило. Совершенно хладнокровно, как будто он ничего другого не ожидал, он взошел на кафедру, расписался в журнале и стал рыться и своем туго набитом портфеле.
Он был в зелено-сером костюме, очень тщательно проглаженном. Носки у него были шелковые, лилово-коричневые, туфли — лакированные. В прекрасн<ый> шелков<ый> галстук была воткнута скромная золотая булавка.
Найдя какую-то книжечку, он сошел с кафедры и показал джентльменам огромную фигуру, бритое, вытянутое лицо с четырехугольным подбородком и жидкими, совершенно гладкими волосами. Прядь волос упала на огромный, высокий, немножко узкий лоб.
Книжечка, которую он держал в руках, была в красном кожаном переплете с золотым обрезом.
— Вы слыхали когда-нибудь про «Джоконду»?
Учитель указал на перво<го> попавшегося ученика на третьей парте.
Из-за шума никто не слышал вопроса, но сразу стало тихо, и учитель повторил свой вопрос.
— Кто? Я?
— Вы.
— Никогда ничего подобного не слыхал.
— Кто из вас слышал о ней?
Федя слышал, но он молчал. Кто-то вызвался ответить и сказал, что «Джоконда» — знаменитая картина Леонардо да Винчи.
— А не слыхали ли вы, или не читали в газетах, что недавно произошло с этой картиной?
Федя опять знал, что ее украли из Лувра, он встретился глазами с учителем и спрятался за спину товарища. Опять кто-то ответил.
— Совершенно правильно. А почему об этой краже долгое время писали во всех газетах, почему эта кража так сильно взволновала весь мир?
На этот вопрос никто не мог ответить, но поневоле все начали думать.
У Феди забилось сердце. Неужели свершилось такое счастье, что в школе появился тот, «настоящий человек», который может что-то сказать ученикам? Федя уже понимал, что учитель действует сократовским методом. О методе этом он учил. Но он никогда не представлял себе, что от применения его можно зажечься таким счастьем. Он воображеньем унесся на афинскую площадь. Маленький безобразный человек, смеясь, задает мудрые вопросы и, выставив руку из-под белого плаща, поправляет ответы, которые дают ему рыночные торговцы и площадные зеваки.
