Который же папа звал его в кабинет? Ох, как не хочется идти!
Когда Федя открыл дверь кабинета, папа стоял у стола совсем один и барабанил пальцами.
Федя взглянул на папу.
Он увидел новое лицо. Папа вдруг стал похожим на Нелли, у него было виноватое и беспомощное лицо, а на лице была какая-то кривая и добрая улыбка.
Феде сделалось неловко и немножко страшно. Вдруг папа заговорит о чем-то таком между ним и детьми, о чем дети только смутно догадываются, о чем не смеют думать, вдруг он начнет просить прощения или что-нибудь в этом роде?
Но вышло совсем другое.
— Федя, я тебя позвал вот для чего. — Глаза папы о чем-то просили. — Я, видишь ли, хочу купить землю. Ты ведь знаешь, я из колонистов, из саратовских немцев. Ни один человек не должен забывать свою родину. Ну вот, там мне предлагают один хутор. Мы там устроим плодовый сад, малинник, разведем земляники, крыжовнику.
Федя уже рисовал себе, как он будет рвать яблоки и объедаться земляникой.
— Потом мы разведем свиней, коров, и у нас будут свои лошади.
«Свои лошади» особенно понравились Феде.
— Только это очень далеко. Туда надо ехать три дня. Но это ничего. Можно ехать и по Волге.
Федя моментально представил себе Волгу, белый пароход, и он на палубе в бинокль смотрит на берега.
Глаза его уже сияли.
— Что же ты думаешь?
— Я думаю, что это будет очень хорошо.
— Ты думаешь? Ну, обними и поцелуй меня, мой сын. Да, я тоже так думаю.
К удивлению, папа вынул носовой платок и углом платка вытер из каждого глаза по слезинке, одним углом — из левого, другим — из правого.
Но отчего он плакал?
Вечером дети обсуждали событие.
Боба, по обыкновению, все знал. Он знал, что папа любит свою колонию и что ему хочется иметь там землю, а мама — не хочет, и вот теперь папа зовет детей, чтобы сказать: видишь, дети тоже хотят.
Но Нелли с этим не соглашалась. Тут что-нибудь другое. И кроме того, ведь мама ничего об этом не говорила. Она, как всегда, шила и убирала, разливала чай и была очень спокойна.
VII
Весной поехали на хутор.
Когда поезд тронулся и бесшумно, мягко покатился по рельсам, Федя высунулся из окна, и ему хотелось кричать. Поезд на выезде шел медленно и часто свистел. На поворотах Федя видел мощный паровоз, уверенно разрезающий пространство. Если бы паровоз вдруг снялся с рельс и поезд понесся к небу, Федя удивился бы не очень.
За городом поезд пошел быстрее. Замелькали телеграфные столбы, и мир побежал назад, вращаясь, как на тарелке.
Да, это совсем не то, что ехать на дачном поезде. Это — скорый поезд, который с грохотом проносился мимо станций, семафоров, будок стрелочников.
