Пентхаус семьи Обергов поражал своими размерами. Здесь даже был свой собственный дворецкий. Он-то и открыл дверь наследнику семьи. С сопровождающим. Здесь я увидел что-то личное из жизни Генри. Их семейные портреты на стенах. Книги на полках. Очень много литературы, много языков.
Я чувствовал себя не в своей тарелке. Еще и одежда неподходящая. Глупые шорты и майка – у меня не было времени переодеться. Генри словно чувствовал, что надо спешить. Только я этого не понимал. Беспокоился о ерунде, которая очень быстро потеряла всю свою важность. Меня волновало то, что меня будут представлять в качестве пары. Я стал парой для парня. Сам с трудом уживаюсь с этой мыслью, что скажут его родители? Я бы на их месте сразу побежал за пистолетом.
Впрочем. Оберги оказались людьми другого склада.
Мы вышли на террасу на крыше. Отсюда открывался потрясающий вид на весь город. Я увидел свой отель. Отца Генри узнал сразу. Тот самый пожилой, седовласый мужчина, которого чуть было не пришиб дверью в подъезде дома, где младший Оберг арендовал апартаменты. По его виду было не сказать, что он болен. Да и семидесяти лет я бы ему не дал. Со временем я пойму, что это не обманчивая внешность, а результат огромных усилий со стороны Гудбранда Оберга. Он печется о своей внешности, чтобы никто не мог посчитать его слабым.
Генри поздоровался с ними и с ходу, с лету, я еще даже опомниться не успел, представил меня им.
– Мама, отец. Я хочу вас познакомить. Клим Грачев. Клим, – он повернулся ко мне, – познакомься – Лаура и Гудбранд Оберг, мои родители.
Нордическая блондинка, мать Генри, на светский манер обняла меня и поцеловала в обе щеки. Старший Оберг пожал руку.
– Очень приятно, – сказал отец Генри, с интересом разглядывая меня. – Вы друг нашего сына?
Генри стоял между нами. Не моргнув глазом, как будто сообщал, что будет есть на ужин, он взял мою руку и продемонстрировал родителям перстни на наших пальцах.
– Клим, отец, тот, кого я выбрал.
Кажется, красным цветом с ног до головы залился только я. Гудбранд Оберг и Лаура Оберг восприняли эту новость с полнейшим спокойствием. После некоторой паузы, показавшейся мне вечной, его отец сказал:
– Я знаю, что ты связался с юристами семьи. Они доложили мне. Честно говоря, я в курсе. Ждал официального сообщения, сынок. Спасибо, что сделал это как можно скорее.
Тут я понял, что Генри оказался прав. Он и вправду хорошо знает своего отца. Интересно, что бы было бы, если бы он умолчал обо мне?
