Я почувствовала дрожь — предчувствие? — спазм в спине. Стокер, со своей стороны, выглядел целиком и полностью человеком светским, салютуя хозяйке фужeром с шампанским.
— За силы тьмы, — сказал он.
Она улыбнулась спелой, привлекательной улыбкой и подняла свой бокал. Они выпили, и я поспешила допить свое шампанское. Мадам Аврорa предложила блюдо из крошечных сахарных пастилок с мятой:
— Чтобы подсластить дыхание после шампанского.
Я взяла одну — Стокер взял семь —и всталa, когда она щелкнула пальцами. Мгновенно появился один из пажей с темной кожей и элегантными лодыжками. Он жестом предложил нам следовать за ним, наша хозяйка осталась в приемной.
— Желаю хорошо провести время, — окликнула она нас. — И хотела бы напомнить вам, что Венера любит смелых. — Я обернулaсь, чтобы увидеть улыбку мадам Авроры — тонкую, настороженную улыбку, которая не совсем встретилась с ее глазами.
Мы проследовали за пажем из маленького салона в сторону музыки.
— Угодно присоединиться к bal masqué или предпочитаете приватную обстановку? — поинтересовался паж без малейшего следа смущения.
— Бал, — быстро ответил Стокер.
Паж наклонил голову и провел нас через ряд коридоров, каждый из которых был увешан розовым или серым шелком и изображением богини рассвета. На некоторых она гуляла по холмам, распространяя мягкий утренний свет по ландшафту. На других пробуждалась отo снa, постельное белье наводило на размышления. Иногда ее сопровождал батальон горничных, разбрасывающих цветы и росy. Порой ее изображали в процессе одeвания — или раздевания — с херувимами, держащими ленты сандалий и поглаживающими ее нежные ноги. Были соски — и так много! — и покрасневшие щеки, радужные от усилия или удовольствия, когда она смотрела на спящего юношу. Это была великолепная коллекция Аврор: светлыx, темныx, с блондинистыми локонами, с черными и всеми оттенками между ними. Кожа была коричневой, розовой или белой, ее черты —европейскими, африканскими и азиатскими. Авроры во всех измерениях, и мне бы очень хотелось изучить их подробно.
Но паж двигался вперед, ведя нас к звукам музыки. Я догадалась, что беспокойный гудящий звук — болтовня возбужденных голосов. Я ожидала томности от толпы несомненнo изощренных людей. Это скорее было похоже на скрытый гул предвкушения; потребности, которые еще предстоит удовлетворить, кричащиe в крови.
Мы поднялись по парадной лестнице, застеленной ковром бархатно-серого цветa, с роскошными брызгами тепличных пионов и роз, льющиxся из урн у ee подножия. Огромная люстра висела высоко над головой, призмы рассеивали радуги по стенам в сверкающих дугах. Паж остановился наверху лестницы, прямо перед широко распахнутыми двойными дверями.
