— Прошу прощения, — извинилась я. — Его светлость задержал нас новостями об изменениях в нашем размещении, а затем мы обсуждали детали черепашей свадьбы. Патриция должна быть невестой.
Когтистая ладонь Леди Велли изогнулась поверх ее трости.
— Знаю. Меня попросили дать немного хонитонского кружева для фаты. Но я не вызывала вас, чтобы обсудить последние приступы семейного безумия. Мне нужна ваша помощь.
Леди Велли всегда была прямолинейна, но редко так откровенна. Стокер бросил на меня взгляд.
— Убийца из Ист-Энда. Мы читали последние газеты в поезде сегодня утром. У него явная склонность к проституткам, y этого парня.
— Они не проститутки, — тут же поправила она. — Газеты знают, как подогреть интерес публики. Но можно однозначно сказать о несчастных — это женщины, которые торговaли собой в моменты необходимости. Ни одна из них не была профессиональной проституткой.
— Есть ли разница? — вставила я.
— Полагаю, для них есть, — ответила она.
Ее рука сжала нервно трость, и я заметилa, что она не предложила нам угощенья. Леди Велли следила за часами на каминной полке. Впервые я почувствовала в комнате тугую тишину, что-то выжидательное, вытянувшееся на цыпочках. Даже попугаи замолкли.
Она продолжила:
— Расследование еще в ранней стадии, но, похоже, у каждой была постоянная профессия — продавщица цветов, сборщица хмеля. Если женщины продавали себя, то лишь, чтобы заплатить за ночлег или заработать на пинту джина. Когда они нуждались в наличных и ничего не оставалось для залога, они использовали свое единственнoe имущество.
— Бедные дьяволы, — тихо сказал Стокер.
Мы со Стокером жили в роскоши благодаря щедрости его светлости, но часто видели таких женщин во время поездок по городу. Изможденные, измученные заботами и скудным питанием, преждевременно постаревшие. Тело было их единственным товаром. Использовали они свои тела для работы в поле или у кирпичной стены в переулке, каждый пенни был заработан ужасной ценой.
Леди Велли прочистила горло.
— Да, итак. Как вы можете себе представить, пресса беснуется. Газеты крайне истеричны в этом вопросе, разжигая в столице лихорадку ужаса и домыслов. Мне не нравится настроение в настоящее время. Все возможно.
Она прищурилась, и я договорила за нее:
— Вы имеете в виду, что республиканизм снова на подъеме.
— В каждом квартале волнения. Эти журналисты, — ее голос сочился презрением к слову, — пользуются возможностью, чтобы распалить негодование против бедных, иммигрантов, евреев и богатых.
