Он поднял руки в ложной сдаче.
— Вы ошибаетесь, мисс Спидвелл! Я не обвиняю вас ни в каком преступлении, в котором сам не был бы виновaт. Я нахожусь здесь, потому что...
Он колебался, затем произнес, глубоко окрашивая слова:
— Потому что моя собственная вина почти больше, чем я могу вынести, и я надеялся найти родственные души.
— Почему вы должны чувствовать вину перед леди Велли? — удивленно спросила я.
— Потому что я не слушал, — покаялся он.
Арчибонд провел руками по волосам, слегка расстрепав их.
— Несколько дней назад, в то утро, когда она послала вам телеграмму в Корнуолл, я пришел сюда поговорить с ней о последних событиях в расследовании Уайтчепела. Неофициально, конечно, в Скотлaнд-Ярде все еще много людей, которые не знают о ее влиянии.
Арчибонд сделал паузу, по-видимому, ища правильные слова.
— Леди Велли находилась в ажитации. Она сказала, что послала за вами обоими. Я обрадовался, думал, ваше присутствие успокоит ее, но она не успокаивалась. Eе настроение было расстроенным, отвлеченным. Cознание леди немного блуждало, и это встревожило меня. Первый истинный признак возраста, который я в ней заметил, — сказал он с сожалением.
— Кажется, она вечна, как сама Англия, — согласилась я.
— В лучшем смысле. Я думаю, она такая, как Англия былa раньше. И какой может быть снова. Она владеет каждой добродетелью, к которой я когда-либо стремился.
Арчибонд зарделся и замолчал, смущенный своим всплеском сентиментальности. Он прочистил горло, прежде чем возобновить рассказ:
— Я настаивал, чтобы она рассказала, почему так озабочена, но леди Велли продолжала бормотать о принце Эдди.
— Что ж, обнаружить, что будущий король Англии раздает подружкам бриллианты, как конфеты, немного тревожно, — съязвил Стокер.
— Действительно, — сухо ответил Арчибонд. — Но было нечто большее. Во время беседы она попросила меня принести увеличительное стекло сo стола. Зрение доставляет ей проблемы в последнее время. Пока я искал лупу, случайно наткнулся на бумаги, которыми она занималась до моего приезда. Заметив их на столе, она сунула бумаги в ящик с дневником и заперла, встревоженная, что я мог прочесть их.
Он снова переместился, ему явно было неудобно.
— Я собирался вторгаться в ее частную жизнь. Но если бы подозревал, что она так скоро станет недееспособной, я бы на нее надавил. Думаю, она работала над чем-то, сильно тревожившим ее, хотя понятия не имею, что это.
— Бритва Оккама рекоменовала бы самое простое и, следовательно, наиболее вероятное объяснение: она беспокоится о грешках принца, — предложила я.
