— Заострил! (Фуфаев передернул плечами, фыркнул.) Он завтра меня вампиром изобразит. Вы и это пропустите?
— Нет, вампира не пропущу! А вралем — это ничего, это можно!
— Как прикажете вас понять, Павел Николаевич?
— Так, как говорю, — продолжая улыбаться, ответил Кумыкин. — Я человек прямой и говорю всегда прямо. Вы много стали последнее время — извините! — врать, Иван Семенович. Не обижайтесь, но, честное слово, нельзя же так!.. Врете вы, правда, по мелочам, но зато берете количеством. Вот «Рупор» и решил вас предупредить. А то, знаете, от мелкого вранья до крупного один шаг. Количество может перейти в качество! Вы не обижайтесь, — прибавил Кумыкин, уже серьезно глядя на насупившегося Фуфаева, — а лучше подумайте над тем, что я сказал.
— Для того чтобы обвинять человека черт знает в чем, — багровея, раздельно сказал Фуфаев, — надо иметь факты, Павел Николаевич. Какие у вас имеются факты?
— Да взять хотя бы случай с гражданином Лукиным. Помните? Он пришел к вам узнать про свое дело, а вы взяли и соврали, что его заявление послано в «высшие инстанции». Зачем вы соврали?
— Я не соврал. Я… ну… сманеврировал, что ли! Надо было кое с кем согласовать этот вопрос.
— Перестраховаться?
— Экий вы, Павел Николаевич, так и норовите… под ребро. Не перестраховаться, а посоветоваться с вышестоящими товарищами.
— Лукин к вам три недели ходил, и все три недели вы ему врали. А потом он, конечно, дознался, что вы ему солгали про «высшие инстанции».
— Скандалист! Настырный человек — только и всего!
— Допустим! Но врать-то зачем, Иван Семенович? Да еще на высшие инстанции валить!
— Это не ложь, — убежденно произнес Фуфаев. — Ложь — это когда человек говорит заведомую неправду.
— А вы разве Лукину правду сказали?
— Нет… Но нельзя же так расширительно толковать. То, что я сказал, — это такая… формула разговора с посетителем. Лукин должен был понять, что нужно не трепыхаться, обождать. Я не виноват, что он принял мои слова за чистую монету.
— Он пришел в государственное учреждение не шарады разгадывать, Иван Семенович.
— Бросьте, Павел Николаевич, вы перегибаете! — снисходительно бросил Фуфаев. — Если так рассуждать, то можно всех в эти… в Терриконы или — как там? — в Тарасканы записать!
— В Тартарены. И не всех! — обрезал его Кумыкин. — А случай с цифрами капитального ремонта! — сказал он, помолчав. — Вы не успели подготовить эти цифры, не выполнили задание в срок. Сказали бы об этом честно, прямо. Нет, вы опять соврали, что вы больны, что у вас температура! И в этот же вечер Тимофеев встретил вас с женой в театре.
