Боже мой, сколько мы с ней тогда спорили!
Я говорю:
— Мамочка, пойми: я врач. А молодым врачам в Москве нечего делать. Здесь и без нас много врачей.
— Как так «нечего делать»? (Это она говорит.) Такой молодой врач, как ты, всегда может в Москве… замуж выйти!
— Меня государство учило (это я говорю) не замуж с бухты-барахты выскакивать, а лечить людей.
— Может быть, тебе муж достанется такой… болезненный. (Это она говорит). Вот и будешь лечить его — душа в душу — всю жизнь!
Мама есть мама!
Или сейчас вот. Я приехала в отпуск. Звоню. Мама отворила дверь, взглянула на меня — и в слезы:
— Леночка, бедная моя, как ты похудела! Отец, смотри, она же в щепку превратилась!
Папа не выдержал, расхохотался:
— Хороша щепка! Едва в дверь пролезла!
Работаю я на Волге, за Саратовом, в большом селе. Больничка у меня маленькая, но очень уютная и хорошо оборудованная. Природа дивная. Выйдешь в поле — такой простор, что дух захватывает!.. А главное — люди у нас хорошие.
Никогда не забуду, как я первую операцию делала.
Пришел ко мне Егор Иванович Потапов, бригадир. Абсцесс на правом предплечье величиной с куриное яйцо.
Сам такой симпатичный, пожилой, усы пшеничного цвета. В военной гимнастерке, на груди пять медалей.
Говорит:
— Доктор, надо меня резануть.
Я предложила наркоз — отказался.
Волновалась я ужасно, пока готовила его к операции.
Он заметил — давай меня успокаивать. Как будто не я, а он собирается меля оперировать.
— Ты, — говорит, — дочка, не волнуйся, это операция пустая. Резанешь разик — и все!
Я говорю:
— А вы кричать не будете?
Улыбается:
— Главное — это чтобы ты, дочка, не закричала. А я-то не закричу. Я ведь резаный-перерезанный!..
Успокоил меня, заговорил. Я и… «резанула». И можете себе представить, даже не пикнула!
Или случай с тетей Глашей — есть у нас такая знаменитая доярка.
Лежала она у меня в больнице с крупозным воспалением легких. Температура под сорок, состояние неважное.
Утром я делаю обход. Она мне заявляет:
— Доктор, отпустите меня на часок, я сбегаю на ферму, посмотрю, как там наша Коломбина.
Температура сорок градусов, а она «сбегает»!
Я говорю:
— Лежите спокойно, не волнуйтесь. У нас только вчера был ваш зоотехник и просил передать вам, что ваша Коломбина поправляется.
— Мало ли, доктор, что за ночь могло произойти в коровьем организме. Чистопородные коровы — они ведь как дети. Я быстро обернусь, вы не беспокойтесь…
Вот какие у меня там пациенты. С ними не соскучишься!
Но, конечно, я по Москве все-таки скучала. Разве можно не скучать по нашей Москве!
