, в отличие от
soliloquy), когда «прочитываются» на только рассказчики, каждый из которых ярко индивидуален, но и слушатель или адресат, а также ситуация общения.
Эффект обманутого ожидания подстерегает читателя в третьей части книги, когда он узнает, что все предшествующие монологи – п лод творческого воображения и искусной стилизации самого Табби, попытавшегося представить события собственной жизни с точек зрения разных окружающих его людей.
Третья часть романа – это воспоминания героя о годах юности, проведенных в рабочих кварталах южного Лондона, о семье, о школе, о первой любви, повесть о взрослении героя, о поисках им места в жизни, почти самостоятельное произведение, своеобразный роман воспитания, в финале которого происходит новое возвращение в 1990‐е гг., попытка найти повзрослевшую, постаревшую и даже потерявшую сына Морин, которая, как выясняется, отправилась в паломничество по Испании к могиле одного из апостолов. Завершающие фразы третьей части звучат так: «Я хочу быть далеко отсюда, подальше от всего этого, на дороге Сантьяго [де Компостела в Испании] – вот куда я иду» [Lodge, 1996, p. 282].
Часть четвертая – паломничество, поиски Морин, встреча, духовное обновление, возвращение на родину, примирение с действительностью – и планы на новое паломничество в Данию к Кьеркегору вместе с Морин и ее мужем.
Сюжет этой части произведения восходит к литературной традиции Средних веков и Чосера. Мотив дороги как символ движения в вечность – главный образ четвертой части романа (выразительная деталь: поначалу Табби путешествует на машине, потом оставляет ее и проходит вторую часть пути пешком). Хронотоп этой части произведения – э то движение вне конкретного места и времени, вечное паломничество к святыням духа. Символом обретения внутренней гармонии становится у Лоджа соединение героя со своей первой возлюбленной в конце пути.
Итак, весь роман – это повествование от первого лица, но повествование, которое дробится, пишется от лица разных героев, хотя и одним рассказчиком, а также в разных жанрах и техниках. Поток сознания (часть 1) соседствует с устными и письменными показаниями, рассказами, разговорами, даже телефонными, сценариями, литературными мемуарами и рассказами о путешествиях, с обширными цитатами из Кьеркегора и постоянными ссылками на словари, c пересказами сериалов и телепередач. Кроме того, и это можно считать постоянным качеством Лоджа‐романиста – роман «Терапия» в значительной степени прочитывается сквозь литературную традицию. Кроме вышеназванных литературных образцов (Чосер и роман воспитания), мы также имеем в виду традицию плутовского романа. Эпизодичность и отточенная законченность каждой из историй второй части, которые оказываются связаны только сплошным образом главного героя, их явно плутовской характер, мотив путешествия, а также мотив приобретения жизненного опыта за счет потери цельности и невинности героя прекрасно подтверждают данный тезис.
