Другое дело, что по стилистике это был всё же явный Ван Гог, а саккада, добавленная к нему — чисто техническая, «придуманная» подробность. Удачная находка, не спорю, но тем не менее пребывающая внутри творчества великого нидерландца. Сама Арина, как я и предполагал, полностью растворилась в прошивке. Испарились сладкие девичьи грезы. Не смог крохотный мотылёк лететь встречь неистового урагана. И хотя Арина довольно уверенно, с хорошим процентным запасом переползает в финал, но я понимаю, что там у неё шансов нет. Это лишь на презентации в Петербурге специфически петербургский пейзаж получает дополнительные бонусы-баллы от обрадованных горожан, а в Москве такая региональная аранжировка не очень приветствуется. К тому же в финале у неё будут сильные конкуренты. Из других туров в финальную «Карусель» проходят, во-первых, ещё один фрик, с запоминающимся псевдонимом «Мойщик окон»: заляпывает полотно красками, а потом протирает в них как бы окно в иной мир, а во-вторых, некий серьёзный юноша в винтажных очках, непрерывно съезжающих к кончику носа. Юноша использует хроматическую инверсию: выворачивает визуал, придавая каждому цвету противоположную, как в негативе, сущность. Простая фишка, лежит, можно сказать, на поверхности, а вот, поди ж ты, почему-то никто до сих пор её не использовал.
Арина, вероятно, и сама чувствует свою конкурентную недостаточность. На другой день после «петербургской селекции» я получаю от неё по электронной почте письмо, где она всё же просит сделать ей вторую прошивку. Собственно, даже не просит, а умоляет. Текст преисполнен восклицаний, бурных эмоций, неумеренных комплиментов мне как «настоящему мастеру ментоскопирования», странных намёков, эротических обещаний, от которых у меня краска приливает к лицу (а вроде бы я уже ко всему привык), безумных клятв и так далее, и тому подобное — всей той чуши, которую девушка может нагородить, находясь в полуобморочном состоянии.
Я вежливо отвечаю ей, что вторая прошивка, как вам, дорогая Арина, несомненно, известно, запрещена законом, её делают только в исключительных случаях, в центрах реабилитации, по особому разрешению медицинской комиссии. К тому же прошу меня извинить: я сейчас чрезвычайно перегружен работой, нет времени, не могу брать на себя никаких дополнительных обязательств.
Я стараюсь, чтобы в моём ответе чувствовалось непрошибаемое равнодушие. «Синдром непризнания» — это серьёзное психологическое испытание практически для любого творческого человека. Тот же Набоков, у которого до «Лолиты» много лет были мизерные тиражи, раздражённо писал о всяких там сартрах и фолкнерах, этих ничтожных фиглярах буржуазной культуры, кривляющихся на подмостках. И это Набоков, огромный талант, он всё же понимал, кто он есть. А у людей менее одарённых иногда напрочь срывает крышу. Я уже нагляделся на всякого рода истерики. И потому, отправив письмо, я копирую из договора с Ариной её портрет и заношу его в домовую опцию «нежелательные посетители». Теперь, если даже Арина за компанию с кем-то проникнет в мою парадную, охранная система, идентифицировав её через камеры, потребует, чтобы она немедленно удалилась, а если этого не произойдёт, через десять минут приедет полиция.
