Но вот первое семилетие жизни подошло к концу. В связи с этим Петр Савватий вполне мог произнести слова византийской эпиграммы (более поздней, но верной по сути):
Сегодня, Господи, мне исполняется семь лет. Мне больше нельзя играть.
Вот мой волчок, мой обруч и мой мячик. Возьми их, Господи
[80].
Детство закончилось.
Начало взрослой жизни: 489–518
Итак, с семи лет мальчик обретал общественный статус. Рожденный в семье бедной (с доходом менее 50 номисм в год)[81] начинал участвовать в тех видах деятельности, которыми его родители зарабатывали себе на жизнь. В городе это могла быть лавка, мастерская-эргастирий, а если отец трудился адвокатом или нотарием — скрипторий, контора. На селе круг занятий мальчика оказывался несравненно шире. Во-первых, это была работа в поле: копать, сажать, пропалывать, обрабатывать виноград, собирать урожай. Помимо зерновых (прежде всего пшеницы и ячменя) византийцы выращивали множество огородных культур: лук, зеленый салат, чеснок, свеклу, морковь, капусту, огурцы, кабачки, тыквы, а если природа позволяла — арбузы и дыни. Немало времени и сил отнимал уход за домашними животными. Даже если сами работы выполнялись рабами или поденщиками и Петру Савватию не приходилось лично брать в руки лопату, серп или скребницу, он помогал домашним в управлении подчиненными. Насчет «управления подчиненными» — не преувеличение. Для наемных рабочих-мистиев или рабов он был хозяином!
В девять-десять лет мальчик мог заниматься и более серьезными делами, например, служить оруженосцем в военном подразделении или даже нотариусом.
Петра Савватия могли даже просватать. Брачный возраст наступал рано (для девочек — с девяти лет, для мальчиков — годом-двумя позднее; став императором, Юстиниан установит брачный возраст для девочек 12 лет, для юношей — 14). Однако помолвка была разрешена с семи лет. И хотя девочка при этом уходила в дом будущего мужа, брачное сожительство до свадьбы запрещалось.
Византийские семьи с более или менее сносным достатком старались отдать детей в школу. В античное время образование очень ценилось и признавалось исключительно полезным для человека любого происхождения. Муниципальная школа являлась непременным атрибутом каждого города, как площадь или баня. Но в IV–V веках античная система ценностей начала постепенно заменяться христианской, где образованность значила уже меньше. Кроме того, во времена варварских вторжений и государство, и муниципии беднели — вне зависимости от того, куда тратились средства: на отступные захватчикам или (что, как правило, обходилось дороже) на собственную армию. Постепенно полис или сельская община — митрокомия — переставали заниматься школой, и на их место в лучшем случае приходила церковь или семья, а в худшем не приходил никто. Впрочем, в империи V века детей еще учили достаточно массово. Даже в этот непростой период Византия предоставляла своим гражданам качественное и доступное образование. Престиж преподавателей был высок. Несколько законов IV и V веков избавили грамматиков, ораторов, философов и врачей от всякого рода податей и повинностей
