Артур немного позлился на свою память, так как сам послал Елисеева к соседям решить пару вопросов.
— Что ж, время терпит, — подумал он, но у времени было свое мнение на этот счет.
Конев отпустил дочку, напомнив про осторожность и бдительность. Остаток дня он посвятил работе с документами.
* * *
Он лежал на старом жестком диване в снятой в тайне от всех квартире и пустым взглядом смотрел в окно. Из этого положения были видны только верхушки тополей и последние этажи соседних зданий. Но его глаза не фиксировали картинку. Он все еще видел темный подъезд красивого девятиэтажного дома. Темный, потому что он заблаговременно выкрутил лампочки на первых трех этажах. Отсутствие электричества помогло. Глупая жертва настолько растерялась среди непривычного полумрака, что почти не оказала сопротивления. Только когда прерывистое дыхание бегущего вниз убийцы достигло его лица, Вадим Александров узнал нападавшего и попытался закричать, но выпустив наружу крик, он впустил в себя стальную жестокость ножа.
Убийца ни в чем не раскаивался. Перед ним лежал современный черный кейс с банковскими документами, которые пригодятся позже. Конечно все чин — чинарем, он не засветится перед посторонними, и останется для ментов и журналистов только киллером, исполнителем, которого никто не видел и никогда не увидит.
Но он испытывал радость не от получения грязных денег, которых итак хватало. Сегодня он убрал еще одного причастного. Причастного к позору и унижению, которое испытал, к разрушенной жизни и растоптанной любви. И еще, это узнает она. Поймет ли, догадается, вспомнит? Или сытая жизнь начисто лишила ее памяти?
Из магнитофона неслись суровые аккорды русского рока, но слова были знакомы с детства.
«Вслепую пушка лупит, наотмашь шашка рубит».
Он нанес Вадиму двадцать один удар. Столько же, сколько лет его возлюбленной.
— Догадается ли она, поймет ли, — снова повторялось в его голове, — что он не просто убийца и грабитель.
Всего лишь любить ее, видеть свою богиню, говорить с ней, он мог довольствоваться этим малым, надеясь на свою счастливую звезду. Но ему не дали, поддавшись глупым предрассудкам, и виновные понесут наказание.
«Не будет он напрасным, наш подвиг благородный,
И время золотое наступит все равно».
«Наступит все равно», — повторил убийца и провалился в мучительный сон.
* * *
Виктор решил действовать с максимальной осторожностью даже здесь, в России, в родном городе, где ему ничего не грозило. Во всяком случае он так думал, пока. Осторожность вошла в его кровь, он вдыхал ее вместе с воздухом. Все время на чеку, максимальная концентрация, никаких поблажек благодушию усталости.
