Очередной тяжелый удар вышиб входную дверь. Одновременно с этим затрещала оконная рама, на пол брызнуло разбитое стекло.
Громко завизжала девушка, грохнул выстрел. В оконном проеме среди осколков стекла застряла туша омерзительного существа. Монстр скалил усыпанную крупными острыми зубами пасть; бешено работая локтями, он пытался протиснуться внутрь. На его голову, словно тяжелый кузнечный молот, раз за разом падал баллон огнетушителя. Частички отлетавшей с металла, будто шелуха, краски обильно перемешивались с брызгами черной крови.
На пороге с дыркой в груди лежал еще один зверь: стрелок послал пулю точно в сердце твари.
Рукоятка затвора еще только скользнула назад, выталкивая пустую гильзу, а к мужчине уже мчался третий нападавший. Кошмарное существо с разбегу оттолкнулось от пола и взвилось в прыжке. Невероятно крупные серповидные когти на узловатых пальцах метили точно в человеческое горло. Затвор уже накатывал вперед, толкая новый патрон в патронник, но стрелок обреченно понял, что не успевает…
За несколько месяцев до событий пролога. Россия. Май 2005 года.
– Салам, бача!
От неожиданности Сергей вздрогнул и обернулся. У незнакомца, мужчины лет пятидесяти, были внимательные, чуть прищуренные глаза. Лицо обветрено, как у тех, кто проводит много времени на открытом воздухе. Выцветший тельник под вытянутым свитером, коротко обрезанные кирзовые сапоги.
– Ну, салам… шурави, – помедлив, ответил Сергей.
«Бача», «шурави» – слова из далекого Афганистана, принесенные вернувшимися воинами-интернационалистами. С их песнями, «третьим тостом» и болью. По-настоящему большой болью после Великой Отечественной войны.
– Ого, слова наши знаешь! За «речкой» был? Или так, наслышан? – недоверчиво спросил мужчина, оценивая Серегин возраст. Незнакомец вынул из кармана початую пачку «Беломора» и щелчком ногтя выбил папиросу.
– Группа российских войск в Республике Таджикистан. Погранец я, с таджикско-афганской, – ответил Сергей. Незнакомец покатал в пальцах папиросную гильзу, разминая плотно набитый табак. Потом, резко и сильно продув бумажный мундштук, замял его зубами. Кивнув Сергею, прикурил от протянутой спички. И лишь после этого, ладонью прикрывая тлеющий огонек от ветра, сказал:
– Смотрю, стоишь, а дождик вон как зарядил. Автобус когда теперь будет? А я могу подбросить. – И, опережая вопрос Сергея, добавил: – Насчет денег не переживай, столкуемся!
Они сели в помнивший еще «брежневский застой» оранжевый «москвичонок». Дворники уныло скрипнули, смахивая крупные капли со стекла. Прежде чем тронуться, водитель протянул Сергею широкую ладонь:
