— Что такое?.. — спросил Корнелиус.
— А вот эту сорванную с медальона черную жемчужину!..
Корнелиус схватил жемчужину… он весь дрожал.
— В ее ящике?..
— Да, мой друг, да!.. — воскликнул Бальтазар. — В ящике ее комода… вот сейчас только на моих глазах!..
Корнелиус стоял бледный, неподвижный, совершенно уничтоженный!.. Доказательство было так убедительно, так ужасно!.. Эта несчастная маленькая жемчужинка просто жгла ему руку.
Он машинально смотрел на нее, не видя ее… но не будучи в состоянии свести с нее глаз!.. Бальтазар взял его за руку, но Корнелиус даже не почувствовал этого… на него точно столбняк нашел, и он все смотрел на жемчужину.
— Корнелиус! — с беспокойством воскликнул Бальтазар, но Корнелиус быстро оттолкнул его и наклонился, как бы желая получше рассмотреть жемчужину, и поворачивал ее так, чтоб она отсвечивала.
— Да что ты? — пробормотал Бальтазар.
— Посторонись! — отвечал Корнелиус, и отодвинув его резким движением, Корнелиус побежал к окну и пристально стал разглядывать жемчужину.
Бальтазар и Трикамп с изумлением переглянулись, а в то же самое время Корнелиус, не говоря ни слова, бросился в кабинет.
— Он с ума сошел, — проворчал Трикамп, посмотрев ему вслед. — Г. Бальтазар, не позволите ли вы мне дать моим людям по стаканчику кюрасо? Наступает уж день, и на дворе должно быть холодновато.
— Сделайте одолжение, — отвечал Бальтазар.
Трикамп вышел, Корнелиус обернулся, взглянул на старую Гудулу, которая, стоя на коленях в уголке, горячо молилась, и быстро пошел в кабинет к Корнелиусу.
Ученый рассматривал с величайшим вниманием рукоятку ножа и замеченную Трикампом выбоину. Это исследование продолжалось несколько секунд, в течение которых унылый и упавший духом Бальтазар машинально смотрел на своего друга, нисколько не интересуясь его поведением. Корнелиус молча влез на стул и с тем же старанием исследовал железную проволоку от звонка и то, каким образом она могла быть разорвала…
— Куда проведен этот звонок? — вдруг сказал он.
— В залу, — отвечал Бальтазар.
Корнелиус потянула за конец проволоки, ведущей к звонку, но никакого звона не последовало.
— Ах! — сказал Бальтазар. — Она все предвидела, она сняла звонок.
Корнелиус, не отвечая ему, внимательно рассматривал, куда проходила проволока. Оказалось, что она была проведена сквозь жестяную трубу достаточной, впрочем, ширины. Проволока совершенно свободно вертелась в ней, и задержка, очевидно, заключалась не в трубе.
— Посмотри на звонок, — сказал Корнелиус Бальтазару, — двигается ли он, когда я дергаю за проволоку?
