— Ну, ты мать, того, даешь! Через край хватила! Какой же я гардемарин? Обыкновенный перец, то есть я хотел сказать, что…
Ольга фыркнула и залилась тихим смехом, закрывая лицо ладошкой. Следом за ней засмеялись в полный голос Лешка и Марина Михайловна.
— Чего Вы веселитесь-то?! — обиженно пробасил Пашка, пожимая плечами. — Обзовут сначала, а потом… Еще манера — чуть что, прадеда вспоминают! — и тут же наклонил голову влево, увертываясь от тяжелого братского подзатыльника. — Прадед-то тут при чем?
— При том, что ты носишь ту же фамилию! Или предпочитаешь быть приматом? — сдерживая улыбку, ответил Алексей.
— Ничего я не пред-предтепочитаю! — запнулся на трудном слове великовозрастной озорник. И тут же поднял глаза на брата:
— Лешка, а что это такое, адъюнкт-профессор?
— Помощник старшего профессора, заместитель на кафедре, кандидат наук, по- нашему. Иди, гардемарин, готовь стул для Оли! — отозвался Алексей. Да чайник включи. Он остыл уже.
— Я сейчас, — вихрем сорвался с места Пашка. — Ольк, тебе чашку полную не наливать, как всегда?
— Как всегда, Паша, спасибо. Он у Вас замечательный, Марина Михайловна! — Ольга взяла в свою руку ладонь свекрови благодарно чуть сжала теплые пальцы.
— Обыкновенный он, Оля. Просто тоже — рисует профиль. Пытается только. — Ответила та. И глаза ее странно засветились.
— Нет, Лешка, я считаю, ей просто надо разрабатывать левую руку! — голос Марины Михайловны по телефону звучал несколько иначе, чем в яви: мягче, приглушеннее. — Ты знаешь, я почему тебе звоню? У меня тут возникла идея. Вера Максимовна, которой Олька в прошлом месяце помогала работу для тестирования младших классов оформить, мне все о своей двоюродной племяннице говорит, Алине. Та у нее массажистка чудесная. Две недели назад с курсов каких то вернулась, в Германии была, на стажировке. Молодая совсем девица, а творит небывалое: сколиозы выправляет, послеинсультные параличи. Было пару случаев у нее в практике, когда и от операции людей спасала.
— Мама, ну ты же знаешь, я не против! Только Ольке ходить в поликлинику будет тяжко.
— Да не надо ей ходить никуда. Аля сама к вам придет. Вера Максимовна никак Ольку забыть не может, говорит, рисунки ее в альбом специальный вклеила, всем показывает и рассказывает, кому только можно, для поднятия Духа… Лешка, ты слышишь?
— Слышу, мама, слышу. Только Олька на роль Мересьева не годится, думаю.
— Почему это? — встревожено протянула Марина Михайловна. — Она что, снова плачет? Что у Вас случилось?!
