«И я бегу за бабочкой. Лечу как будто
Подобно птице. Жизнь в моих ладонях».
Лика спала. Не слышала, как лист из блокнота лег рядом с нею на подушку. В ногах, уютно свернув калачиком хвост, устроился Коломбин. На тумбочке, лаская оранжевый бочок мандарина, прыгал солнечный луч. С первого этажа по коридору плыли самые разные запахи: кислой капусты, пригоревшего масла, сбежавшего молока… Близился обед. В дверную щель протиснулся смятый халат медсестры, в каких то странных, радужных пятнах, розовато-коричневых…
«Неотстиравшийся йод?» — машинально подумала она. И встала.
Сестра в мятом халате отчаянно жестикулировала и шептала:
— Хватит, хватит! Сколько можно сидеть! Скоро обед. Придете завтра. В три у девочки капельница. Это тяжело. У нее мало сил… Вы же понимаете…
В дальнем конце гулкого коридора, что то задребезжало, забрякало. И медсестра поспешно закрыла дверь, ворча:
— Вечный грохот! Сколько раз говорили, что в этом коридоре нужна тишина, без толку! Тут рядом еще две палаты, там больные по ночам не спят, двое умерло позапрошлой ночью… Зина, ты что так грохочешь? Смазать колеса нельзя было, что ли у твоего драндулета?! — взмахивая руками медсестра накинулась на толстую буфетчицу с трехъярусной тележкой, в съехавшем на бок переднике и заштопанной косынке.
Отдуваясь и поправляя набекренившуюся горку тарелок толстыми, как сардельки, пальцами, та забубнила в ответ, беззлобно, но слишком уж звонко для тишины больницы:
— Кто тебе смажет то? Костька, что ли? Так он с утра шары залил и дрыхнет в подсобке. Марья Михайловна, сестра-хозяйка, об него чуть швабру не обломала, а он хоть бы тебе чих! Храпит во всю ивановскую — срамота…
— Не кричи, Зина! Там девушка тяжелая — в триста четырнадцатой. Родственники прощаться пришли, имей совесть, Бога ради! — яростно зашептала медсестра и, вцепившись с левого бока рукой в тележку приподняла ее. — Давай понесем, что ли? Негоже это, громыхать на весь коридор…
— Да разве же мы допрем такую тяжеленную то? — присмиревшая буфетчица поправила косынку. Все-таки два этажа… На третьем — лифт не работает.
— Донесем. — Медсестра нахмурилась. — Не больница, а смех курам! Как больных-то с боксов поднимать? Скоро еще на облучение везти пятерых надо.
Буфетчица пожала плечами.
— Вызвали мастеров, копаются. Сказали, в кабине что-то. Еще два часа надо. Думают, что к трем сделают. Завхоз прямо изошел слюною, его же завотделением вызывал, песочил, а он что, Бог, что ли — за тридцать минут лифт починит? Сказали мне: «вези, Зина!» — вот и везу, а как дальше…
