В качестве приложения – будет ещё история.
Дополнительная. Четвёртая. О Веничке Ерофееве.
…И нечего удивляться нынешнему, да ещё и молодому, небось, читателю, ничего ровным счётом об ушедшей эпохе не знающему, разве что так, что-нибудь, понаслышке, от кого-нибудь, может, или из текстов каких-нибудь, изданных в пору свободной печати, слегка поднабравшемуся обрывочных, косвенных сведений, сплошь – безликих, сплошь – по верхам, безъязыких, пустых, безответственных, вполглаза где-нибудь что-то, может, и подглядевшему, допускаю, но в суть вопроса глубоко не вникавшему, по причине, вполне вероятно, нехватки времени, которое весьма для него, читателя, дорого, и которое вовсе не хочется тратить на узнавание того, что было раньше, что происходило в отечестве нашем в те времена, когда его, читателя современного, просто не было ещё на свете, а может, и ещё по какой-нибудь, беспочвенной и верхоглядской, возможно, а то и вполне уважительной причине, положим, оттого, что просто не успел ещё вжиться, так сказать, в материал, начав, как и полагается в таких случаях, не с середины, а с азов, – нечего ему, читателю, говорю, удивляться изобилию связанных с выпивкой сцен в моих записках о былых временах, тех самых, когда все мы, люди богемы, в некотором роде инопланетяне на древней нашей планете, были молоды или относительно молоды, и полны были жизненных сил, – так было.
Все тогда выпивали.
И даже – пили.
На одном Вене Ерофееве свет клином не сошёлся.
Веня со своей алкогольной прозой появился, кстати говоря, вовсе не на заре, а где-то поближе к середине всеобщей выпивонной эпопеи.
Бывали авторы, выразившие в слове спиртовую тему, и получше его, Ерофеева, посильнее и убедительнее.
Немало ещё есть неизданных текстов.
Их время – ещё впереди.
Что же касается Венички, то его, прогремевшего своими «Петушками», вызвавшими явную симпатию у многих из богемы, но более всего восхитившими почему-то писателей официальных, печатавшихся при советской власти, тоже однажды занесло каким-то скитальческим ветром в начале семидесятых в Питер.
Поди же ты, как бывает! – Кремля, по его утверждению, парень так никогда и не видел, а в Питер, в колыбель революции, почему-то попал.
Ну, попал и попал.
Приехал по пьянке.
С кем не бывает!
Приехал Веня в Питер. Прибыл. На поезде. Не в бронированном, правда, вагоне. А в обычном, плацкартном.
До отъезда пил Ерофеев. И в дороге пил Ерофеев.
Пил – задумчиво. В одиночестве.
Говорить ему было – не с кем. И тем более – по душам.
