К тому же, как оказалось, киношникам после обеда полагался заслуженный отдых.
А у нас ещё несколько летних полновесных дневных часов, до наступления вечера грядущего, было в запасе.
Киношники, прижимая к сердцам своим, переполненным самыми тёплыми чувствами, ворошиловские рисунки, начали расходиться, не прощаясь, мол, вот поспим, да и свидимся вновь непременно, заверяя нас, что продолжат свою акцию дружеской помощи Ворошилычу, их Игорёше:
– Здесь кое-кто есть побогаче!
– Посолиднее люди найдутся!
– Юткевичу надо рисунки показать обязательно, вот что!
– Юткевичу! Да! Он купит!
– Галичу показать надо попозже. Он купит.
Мелькнул посреди двора, поодаль от суеты людской, режиссёр Мотыль. Помахал рукой Ворошилову:
– Игорь, ты слышишь? Привет!
– Привет, Володя, привет! – откликнулся Ворошилов. – Как жизнь? Чем ты занят сейчас?
– Да вот, новый фильм снимаю! – залезая в машину, ответил Мотыль. – Приключенческий фильм. С восточным, представь себе, колоритом. Советский вестерн.
Мотор заработал. Машина плавно тронулась с места.
Мотыль, ещё раз помахав рукой своей режиссёрской, уже из окошка машины, и в нашу, отдельно, сторону, и всем, кто был во дворе, всей публике, оптом, уехал.
Этим новым фильмом его, как несколько позже выяснилось, стал всем известный нынче фильм «Белое солнце пустыни».
Киношный народ как нахлынул, так, сам по себе, и схлынул.
Надо нам было чем-то заполнить образовавшуюся в общении с многочисленными киношниками, пожелавшими помочь Ворошилову, паузу.
Да и денег, хотя они, эти деньги, и мелкие были, оказалось, по нашим тогдашним меркам, довольно скромным, в наличии у Ворошилова, как ни крути, немало.
– Ты бы, Игорь, хоть по десятке работы свои продавал! – сказал я ему, заранее, твёрдо и грустно, зная, что втолковывать это ему бесполезно, – тебе действительно на что-то ведь надо жить. А ты такие отменные рисунки не только запросто раздаёшь за гроши, но ещё и, всем на радость, щедро раздариваешь.
– Наплевать на деньги! Подумаешь! Тоже невидаль экая, деньги! – взглянув на рубли, отмахнулся от них, как от мух, Ворошилов. – Посмотри, вон их сколько уже есть у нас. Что, мало? Нам хватит сейчас. А потом – потом видно будет, как быть. А рисунки – да пускай они у людей лучше будут, эти рисунки, раз уж они им так нравятся.
– Поступай, как знаешь, – сказал я. – Пожалуй, ты всё-таки прав.
– Надо выпить! – в папку сложив оставшиеся рисунки, сформулировал мысль, давно сидевшую в нём, Ворошилов. – Надо выпить, и поскорее. Ты как? Со мною согласен?
