Конвоир воспользовался паузой:
— Ложись! Коробков, подойди сюда! — Зажав оружие подмышкой, не снимая пальца со спускового крючка, он одной рукой выдернул брючный ремень и протянул его бывшему бухгалтеру.
— На, вяжи ему руки. Добром не хочет, гад!
Он длинно выругался. Видя растерянность Коробкова, испуганно смотревшего то на него, то на распластавшегося вниз лицом Чеснокова, угрожающе шевельнул автоматом. — Быстрее!
— Слышь, начальник, не надо никаких рук… Так пойду, — угрюмо проговорил Чесноков. — Побузили и хватит.
Свиридов потом долго будет размышлять о том, почему не поддержали Бурого. Ни Рогозин, с кем держались они обычно вместе, ни длинноносый, заглядывающий им в рот. Так или иначе меднолицый остался в одиночестве. Пока Свиридов не тешил себя иллюзиями.
Хижняк снова подошел к носилкам. Коробков, больше не вспоминая про больные ноги, взялся за ручки с другой стороны.
Шли по лесу до темноты, держась строго на восток, шарахались от гула машин. Бельчика, меняясь, несли по очереди. Несколько раз они слышали звук близкой перестрелки, которая, вспыхивая, быстро угасала.
На ночь устроились в густом ельнике, вместо ужина выкурив по полпапиросы из свиридовской пачки «Казбека». Вениамин спать не собирался. Ему удалось удержаться на зыбкой грани полудремы почти до утра, лотом взяло верх хроническое недосыпание, и, сам не заметив как, он провалился в блаженную мягкую темноту.
Свиридов очнулся от того, что кто-то тряс его за плечо и повторял — Слышь! Вставай… вставай… идти пора. Дрыхнет, как сурок Дождешься, пока твоя команда разбежится.
Никто не видел, как растворилась в предутреннем вязком тумане грузная фигура Бурого…
4
В полдень они вышли к деревне, куда вызвался сходить Гусев: узнать далеко ли немцы, и достать какой-нибудь еды.
За харчи обязательно заплати, — повторил несколько раз оперуполномоченный, передавая десятирублевую бумажку.
У крайнего дома, куда осторожно прокрался добровольный разведчик, ему открыла дверь старушка, которая рассказала, что врагов в деревне нет, приезжали вчера на трех мотоциклах, сбили из пулемета флаг на клубе и, захватив с собой десяток кур, опять укатили. Бабка покормила его теплыми густыми щами, затем поставила большую сковородку яичницы и пошла к печке переставлять какие-то горшки, время от времени поглядывая на торопливо жующего парня и качая головой — эх, бедолага, сколько тебе еще лиха хлебать!
Насытившись, с пыхтеньем оторвавшись от сковороды, он откинулся к стенке и пожаловался, что для полного счастья не хватает самой дрянной папиросы. Хозяйка, порывшись в комоде, достала пачку махорки, вручила сомлевшему от непривычной сытости длинноносому. Потом он начал собираться, объявив, что его ожидает полковник — их командир, а с ним двадцать солдат.
