Вот какая картина ему предстала.
Узкая кровать в правом углу. Покрывало не разглажено, подушки свалены грудой. Поверху – футболка и шорты, заменяющие мне пижаму. На прикроватном столике заряжается сотовый телефон. У противоположной стены – письменный стол с компьютером и стопкой книг. В другом углу портновский манекен, на нем щетинится булавками очередное мое незаконченное произведение. Швейная машинка рядом, на полу, и там же – открытая коробка, из которой почти валятся катушки с нитками, игольные подушечки, а также нераспечатанные упаковки с иголками.
Посреди комнаты, на ковре, легкий бардак.
Несколько фломастеров, открытый блокнот для эскизов, старый проигрыватель и допотопные папины наушники. Стены почти голые, если не считать нескольких набросков углем, которые я выполнила год назад.
Сойдет, решила я, и перевела взгляд на Оушена. Он продолжал осматриваться. Мне казалось, слишком уж долго.
– Знала бы, что придешь, – прибралась бы.
Оушен будто не слышал. Его взгляд зафиксировался на моей кровати.
– Так вот откуда ты ночные разговоры ведешь? – уточнил он. – Вот где под одеялом прячешься?
Шагнул к кровати и сел. Снова огляделся. Заметил мою пижаму, смутился, но всего на мгновение.
– Наверно, глупость скажу. До меня только сейчас дошло. Ты ведь дома шарф не носишь, так?
– Конечно, не ношу. Не хватало еще в шарфе спать.
– Значит, – Оушен сдвинул брови, – когда ты со мной говоришь под одеялом, ты выглядишь иначе? Не так, как днем?
– Кардинальных изменений не происходит. Но, в общем, как бы да.
– А в этом вот ты спишь? – Оушен погладил мои футболку и шорты.
– Сегодня ночью – да, в них спала.
Мне стало неловко.
– Сегодня ночью, – повторил Оушен. Глубоко вздохнул и взял одну из моих подушек – осторожно, будто имел дело с хрупким стеклом.
А дело в том, что сегодня мы проговорили несколько часов. Обсуждали серьезные вещи и просто болтали, даже дурачились. От воспоминаний сердце запрыгало. Было уже очень поздно – точнее, очень рано, – когда мы попрощались. Я сунула телефон под подушку и тут же уснула.
Хотелось верить, что Оушен разделяет мои мысли. Что и ему кажется: наше чувство крепнет с пугающей быстротой, так что дух захватывает, и не представляешь, как притормозить и будет ли толк от попыток.
Наверняка я не знала. Оушен все молчал, и я напряглась. По-прежнему сидя на моей кровати, он теперь снова озирался, задерживал взгляд на каждой мелочи. Меня стало потряхивать.
– Мы ненормальные, да? – вымучила я. – Как думаешь, мы с тобой ненормальные?
