– Чего скалишься?
– Что тебя напрягает, Ширин? – последовал смешок. – Почему ты так раскипятилась?
Я покончила со шнурками.
– Ничего не раскипятилась. Я в порядке.
– Вот и славно. Вставай, давай.
– Зачем?
– Научу тебя делать бэкфлип.
Я вытаращила глаза.
Биджан небрежно махнул рукой.
– Да не упирайся ты!
– Зачем мне бэкфлип?
Биджан рассмеялся.
– Потому что это прикольно. Ты миниатюрная, но сильная. У тебя легко получится.
Ага, как же.
Я думала, руки переломаю. И позвоночник. Но мне все равно понравилось. Биджан, оказывается, одно время занимался гимнастикой. У него движения настолько отточенные, что я недоумевала: охота ему размениваться на такую ерунду, как наш клуб. Я была ему благодарна. Биджан меня жалел, в этом сомневаться не приходилось, но жалел без уничижения, и я против занятий с ним ничего не имела. Даром что Биджан целый час только и делал, что выставлял меня на посмешище.
После как минимум сотой неудачной попытки я не встала. Лежала на полу, на спине. Дышала со свистом. Чувствовала противную дрожь в конечностях. Навид тем временем ходил по студии на руках, ногами выполняя ножницы. Джакоби оттачивал мельницу – классический силовой элемент, который у него и так отлично получался. Джакоби пытался сделать так, чтобы мельница плавно перетекала во флай. Карлос – руки в боки, шлем под мышкой – наблюдал за усилиями Джакоби. Крутиться на голове Карлос мог, наверно, сутками, причем даже и без шлема. Я смотрела на всех четверых чуть ли не с подобострастием. Конечно, ребята не против конкурса! Они уже сейчас – супер.
Не то что я – самое слабое звено.
– Не волнуйся, все получится! – Биджан легонько толкнул меня локтем.
Я подняла взгляд.
– Кстати, Ширин, не ты одна школу ненавидишь. Хвалиться тут нечем.
– А кто хвалится?
– Никто. Я просто так – проверял.
– Слушай, ты говорил, что на восемьдесят процентов гей. А разве это не то же самое, что бисексуал?
Биджан нахмурился. Поколебался, прежде чем сознаться:
– Да, пожалуй.
– Пожалуй? То есть ты не уверен?
Он по-птичьи склонил голову.
– Вообще-то я еще не определился.
– А родители твои в курсе?
– Угадай с трех раз.
– Значит, не в курсе.
– Вот именно. И не надо их просвещать. Мне сейчас вот только душеспасительной беседы и не хватало.
– О’кей.
– Может, на смертном одре я и сознаюсь.
– Как хочешь. – Я пожала плечами. – Твои восемьдесят процентов я с собой в могилу унесу.
Биджан расхохотался.
– Чудна́я ты!
– Почему это?
Он покачал головой. Уставился в стену.
