– Что у тебя с рукой?
Накануне вечером я распарывала шов кожаной куртки. Нож сорвался, я поранила левую руку между большим и указательным пальцами. Сейчас на этом месте красовался пластырь.
Я встретила взгляд Оушена.
– Портновская травма.
Он наморщил лоб.
– Портновская травма?
– Портной, – принялась объяснять я, – это человек, который шьет одежду. Так вот, я шью себе одежду.
Оушен смотрел непонимающе.
– То есть покупаю винтажные вещи и потом перешиваю их. – Я продемонстрировала исколотую руку. – Еще учусь. Отсюда и травмы.
– Ты шьешь себе одежду?
Глаза Оушена чуть расширились.
– Ну, не всю…
– Почему?
Я усмехнулась. Вопрос резонный.
– Потому, что не могу купить вещи, которые реально нравятся.
Оушен продолжал таращиться.
– Ты о моде вообще имеешь представление?
Он покачал головой.
– Ясно. – Я попыталась улыбнуться. – Не каждому дано.
Я же думала, что мне-то как раз дано.
У Александра Маккуина недавно вышла осенняя коллекция, и мама вняла моим мольбам – повела меня в торговый центр, где новинки уже продавались. Я до них не дотрагивалась. Просто стояла и смотрела.
Александр Маккуин казался мне гением.
– Погоди, ты что, вот это вот со своими кедами сама сотворила? Нарочно?
Я опустила взгляд. На мне были простые белые найковские кеды – только разрисованные. Рюкзак я тоже разрисовала. И папки для тетрадей. Под особое настроение я запиралась в спальне, включала музыку и бралась за краски. Покрывала узорами все подряд. Иногда просто давала волю рукам и воображению, а в последнее время стала экспериментировать с тэггингом[7], потому что тэггинг похож на сильно стилизованную арабскую вязь. В отличие от Навида, я не помечала общественную собственность. Ну, разве что пару раз.
– Разумеется, нарочно, – с неохотой проговорила я.
– Здорово.
Теперь уже я откровенно рассмеялась – такое было у него выражение лица.
– Нет, правда, – смутился Оушен. – Мне нравится.
Я выдержала паузу. Бросила:
– Спасибо.
– У тебя ведь еще одна расписная пара есть, так? – уточнил Оушен.
– Так. А ты откуда знаешь?
– Ты сидишь передо мной. – Оушен поймал мой взгляд. Он едва заметно улыбался. Использовал вопросительную интонацию. – Уже целых два месяца. Вот я на тебя и смотрю. Каждый день.
Я округлила глаза. Нахмурилась. Однако вспылить не успела.
– В смысле, – Оушен тряхнул головой и скосил глаза, – я не то имел в виду. Не подумай, я на тебя не пялюсь. Просто я тебя вижу. Перед собой. Черт! – выругался он почти беззвучно и явно в свой адрес.
