Милосердие смерти | страница 51



Но вернемся к молодости. Периодически употребляя в микродозировках соматотропный гормон в течение жизни, я должен был подтвердить верность теории или ее порочность. Но было еще одно «но». Соматотропный гормон мог стать активатором опухолевых процессов, запустить механизм неконтролируемого митоза и поспособствовать возникновению атипичных, то есть опухолевых клеток. Но что моя жизнь – постоянные командировки на Кавказ, лечение разных авторитетов в сфере политики, криминалитета и бизнеса могли гораздо раньше прервать мою жизненную кривую. И тогда я решил начать. Решил, правда, довольно поздно, лет в 35, но к своим 55 годам понял – не ошибся.

Так что слова Ильи Зельца были доказательством моей, как порой мне казалось, безумной теории. Я же, не показывая своего глубочайшего, как говорят, удовлетворения, отвечал ему то, что он, наверное, и хотел услышать от меня:

– Илюша, дорогой, но ты и сам вообще не меняешься – в холодильнике по ночам спишь, наверное…

Но Илюша Зельц все понимал и прекрасно знал истинную точку своего положения в этом трехмерном графике времени, внешнего вида и возраста. Он всегда обладал аналитическим взглядом на жизнь, и если и жил в своем мире иллюзий, то эти иллюзии касались лишь его медицинско-научных воззрений, но отнюдь не сферы прагматики и социальной адаптации.

Наверное, более интеллигентного и воспитанного человека в своей жизни я не встречал. Мы познакомились, когда я начал служить в Главном госпитале главным анестезиологом-реаниматологом. Илья Евгеньевич – так его, несмотря на возраст, почтительно называли даже старшие по званию коллеги – был главным терапевтом и профессором кафедры терапии университета. Он обладал поистине энциклопедическими знаниями и способностью экспромтом выдавать самые невероятные диагнозы из области чуть ли не казуистики и подкреплять их, казалось бы, неоспоримыми данными. Чем не раз ставил в тупик утренние обходы или конференции, заставляя всех судорожно бросаться к справочникам и интернету. Его фишкой и где-то даже манией были болезни, связанные с мочеполовой сферой. Ибо в причинах многих заболеваний, начиная от гипертонии со стенокардией и заканчивая радикулитом, он зачастую винил обострение уроинфекции. Этим самым Илья Евгеньевич вызывал иногда смех, а иногда и праведный гнев, особенно со стороны нейрохирургов. Он пытался замахнуться на священный хлеб, сделал попытку загубить это благодатное поле, кормящее не одно поколение российских нейрохирургов, а именно – лечение остеохондрозов оперативным путем. А что может быть более оскорбительным для нейрохирурга (да, впрочем, и любого хирурга), чем отнятие у него заработка путем разрезания человеческого тела и появление возможности исцеления с помощью снадобий, трав или – в современном мире – с помощью таблеток. Нет, такого кощунства не смог бы потерпеть ни один хирург. А что касается нейрохиругов, то это вообще было посягательство на их заработок (и какой заработок!).