Милосердие смерти | страница 104
– Артем, я от Николая Ивановича. Я у вашего подъезда.
Скорбь ее была ужасна и безутешна. Она не смотрела на врачей, она просто сидела у входа в реанимацию, как у входа в ад.
В квартиру вошел абсолютно ничем не приметный парень и вручил мне пакет. Две тысячи баксов и два билета – один туда, другой обратно. Вылетать нужно было из Внуково через четыре часа, первым классом. Обалдеть, я ни разу не летал первым классом. Самое лучшее – экономом, или в общем отсеке с десантурой. А тут только одни билетики стоили полторы штуки. Идиоты, лучше бы мне наличными дали, я бы в грузовом отсеке полетел. Ну да фиг с ними. Тревожный чемоданчик был всегда готов, и, простившись с женой и детьми, оставив им самое ценное, что у меня на тот момент было (две тысячи баксов), я тронулся в путь. Прощание было радостным – я летел не на войну, летел почти на Родину, летел лечить, летел с комфортом. До аэропорта спал как убитый. В полудреме прошел VIP-контроль. Потусовался тридцать минут в VIP-зале, при этом треснув на халяву рюмку коньяка и практически продолжив спать на ходу. На посадку нас повезли в отдельном автобусике симпатичные и ласковые девушки. Если бы не постоянное желание сомкнуть глаза, я бы, конечно, искупался в гордости за себя, но сейчас мне хотелось только одного – спать. Спать, и ничего более. Как только я опустился в роскошное, широченное кожаное кресло и накрылся пледом, то моментально погрузился в сон. И был мой сон крепок. Все попытки стюардесс разбудить меня в полете для принятия напитков, поедания изысканного ужина или просто милой беседы были безуспешны.
Во сне родители повторяли: это еще не конец, мы ждем встречи с теми, кого встретили на своем пути.
Мне снился сон, странный сон: серо-коричневые тона, проблемы с машиной, и вдруг ощущение того, что мы умерли… Мы, это я – то ли маленький мальчик, то ли наблюдающий за маленьким мальчиком, мои родители и кто-то еще рядом. Явно близкий мне человек, я не видел его, но чувствовал его постоянное присутствие. Я поднялся на пригорок и увидел свой дом еще на стадии строительства. Зимний сад с еще не застекленными окнами. Мои родители (плавно превращающиеся в дедушку с бабушкой), сидящие в саду за круглым столиком в плетеных креслах, маленький мальчик (а может быть, и я) у кучи с песком и три букета подзасохших цветов… И я вспоминаю, что это букеты с наших похорон. Да, вокруг тихо, абсолютно, и нет птиц. Я осознаю, что умер. И родители мысленно говорят, что есть здесь не надо. И мальчик (или я в мальчике) говорит, что только иногда он чуть-чуть пьет. Я думаю – это конец. Но родители опять мысленно говорят мне: мы здесь в ожидании. Затем встречи с людьми, которых ты забыл, напоминание всего хорошего и плохого, как просмотр кинофильма. Отчет о твоей жизни. И только затем – определение твоего дальнейшего пути. И все это умиротворенно, не пафосно и в то же время торжественно.
