– Почему? – спросила она.
– Я поклялся, – ответил я им обоим и тем отсек все возражения.
Клятвы священны. Нарушение клятвы навлекает гнев богов, и Сигтригр против воли отпустил меня снимать осаду с Сестера. Не то чтобы он мог мне запретить: я был самым могущественным из его вассалов, тестем и хозяином Беббанбурга; по сути, именно мне он обязан короной. Однако Сигтригр настоял, чтобы я увел с собой меньше сотни воинов.
– Возьмешь больше, – объяснил он, – и эти треклятые скотты тут же перейдут границу.
Я согласился. Вел всего девяносто дружинников и с этими девятью десятками намеревался сохранить для короля Эдуарда новое королевство.
– Ты полагаешь, Эдуард будет благодарен? – поинтересовалась дочь, пытаясь найти что-то хорошее в моем безрассудном решении. Ей казалось, что в качестве благодарности Эдуард откажется от своих планов завоевать Нортумбрию.
– Он сочтет меня дураком.
– Ты и есть дурак! – выпалила Стиорра.
– Кроме того, я слышал, что он болен.
– Вот и хорошо, – мстительно заметила дочь. – Может, это новая женушка заездила его?
Как бы ни обернулось дело, благодарен Эдуард не будет. Копыта наших коней громко цокали по римской дороге. Ехали медленно. Миновали старинный каменный столб, обозначавший, как говорили, расстояние в одну милю от Девы, как римляне именовали Сестер. Мы уже оказались меж лачуг и огней лагеря, и народ провожал нас глазами. Тревоги осаждающие не выказывали, часовых не было, никто нас не окликнул.
– Что с ними творится? – буркнул мне на ухо Финан.
– Они думают, что пришло подкрепление. Отряд появился с востока, а не с севера, поэтому все решили, что мы на их стороне.
– Тогда они придурки, – заметил Финан.
И это правда. Кинлэф, если он еще командует здесь, должен был выставить дозорных на всех подходах к лагерю, но длинные холодные недели бездействия сделали осаждающих ленивыми и беспечными. Несостоявшийся зять Этельфлэд хотел одного – захватить Сестер – и забыл, что нужно опасаться удара в спину.
Финан, все еще зоркий как сокол, разглядывал городские стены.
– Тот попик – мешок дерьма, – презрительно бросил он. – На северной стене я насчитал сорок восемь человек!
Монах, принесший нам новость об осаде, выражал уверенность, что гарнизон опасно мал.
– Насколько мал? – допытывался я.
– Господин, не более сотни воинов.
Я с подозрением посмотрел на него:
– А откуда ты знаешь?
– Мне священник сказал, – нервно ответил он. Монах этот, назвавшийся братом Осриком, пришел, по его словам, из монастыря в Хвите. Я об этом месте никогда не слышал, но святоша божился, будто оно находится в нескольких часах пешего пути к югу от Сестера. По словам брата Осрика, к ним в обитель пришел священник. – Он умирал! От колик в животе.
