– Да! – отрезал я, шагнул в разрушенную лачугу, наклонился и, ухватив брата Бедвульфа за черную рясу, протащил обмякшее тело через тлеющий очаг, так что монах завизжал от боли, а шерстяная ряса занялась. Он взвыл, а девушка ахнула. Я швырнул его на землю среди обломков кровли и стал смотреть, как он катается, стараясь загасить язычки пламени.
– Брат Бедвульф, – обратился я к нему. – Пора нам поговорить.
И мы поговорили.
* * *
Дело, разумеется, оказалось в девушке. Звали ее Винфлэд, лет ей было тринадцать или четырнадцать. Невольница-саксонка, тощая, как ободранная ивовая ветка, с большими робкими глазами, вздернутым носиком, рыжеватой шевелюрой и выпирающими зубами на верхней челюсти. Вид у нее был как у заморенной голодом белки, но брат Бедвульф влюбился в нее. Он дал обет безбрачия, что, на мой взгляд, самое глупое из требований, которые христиане предъявляют к своим монахам, но беличья мордочка Винфлэд оказалась куда притягательнее, чем самые священные клятвы пригвожденному богу.
– Я женился на ней, – исповедался он, корчась у моих ног.
– Так ты больше не монах?
– Нет, господин.
– Тогда почему одет как монах? – Я кивнул на обгоревшую рясу с грубым черным капюшоном и подпоясанную веревкой.
Бедвульф поежился – то ли от страха, то ли от холода, сказать не берусь. Возможно, от всего сразу.
– Господин, у меня нет другой одежды.
Белка выпрыгнула из развалин хижины и опустилась на колени рядом со своим возлюбленным. Она склонила голову, протянула бледную ручонку, и Бедвульф принял ее. Обоих трясло от ужаса.
– Девочка, посмотри на меня, – приказал я, и робкие глаза, небесно-голубые, испуганно воззрились на меня. – Ты саксонка?
– Мерсийка, господин. – Голос ее был едва громче шепота.
– Рабыня?
– Да, господин.
Когда нагрянули норманны, она гоняла птиц с недавно засеянного поля. По ее словам, случилось это год назад. Я спросил, из каких она мест, и ее этот вопрос привел в замешательство.
– Из дома, господин, – только и могла пролепетать Винфлэд. Она расплакалась, и Бедвульф обнял ее за плечи.
– Назови мне одну вескую причину, почему я не должен снять голову у тебя с плеч, – обратился к нему я.
– Господин, они грозились убить ее, – проговорил Бедвульф.
– Убить Винфлэд?
– Арнборг пообещал, что убьет ее, если я не сделаю то, что ему нужно. – Монах понурил голову. Я молчал. – Господин, они пригрозили, что утопят ее, – пробормотал Бедвульф. – Как прежде утопили брата Эдвина.
– Это был другой проповедник?
