– Это все. Можете возвращаться в камеру.
Хартиган шагнул вперед.
– Я хочу, чтобы вы поверили мне, шеф. Это дело чести, клянусь! И…
– Я сомневаюсь в словах, исходящих даже от людей намного лучших, чем вы, Хартиган, – Кэролл открыл дверь. – О’Брайан!
– Да, сэр, – сержант появился перед ним, словно по взмаху волшебной палочки.
– Отведите этого человека обратно в камеру и присматривайте, чтобы с ним никто не говорил. Конечно, кроме шефа Роллинса.
– А что насчет репортеров, сэр?
– Ни слова никому из них. Историю для прессы мы подготовим позже. А когда утром окончится ваша смена, передайте Райаллу, это ведь он – дневной сержант?
– Да, сэр, это он.
– Расскажите ему все, что вы знаете о деле. И передайте ему те же указания, что я дал вам. Это все.
В дверях Хартиган обернулся.
– Не привык я к вашим сыщицким причудам, – выпалил он. – Штатный шпик знал бы, когда я говорю правду! Я сказал то, что был должен, и будь вы прокляты!
За сержантом и задержанным закрылась дверь. Первый вопрос Кэроллу задал Денсон:
– Вы верите в его рассказ?
– Так же, как и во все, о чем я слышал до сих пор. Довольно опасно верить каждому слову такого типа. Притворяться они умеют, а ничего больше не зная об этом деле, он чувствует, как вокруг шеи сжимается петля. И он просто должен изобрести толковую историю.
– И не забывайте, в его кармане найден револьвер с одной выпущенной пулей, – напомнил Холл.
Денсон покачал головой.
– Для меня это не по зубам. Лучше я пойду домой. Но в случае развития событий помните: вы обещали мне позвонить.
Они проводили его и вернулись в комнату отдыха – там стояли две собранные раскладушки. Оставив О’Брайану инструкцию в случае чего вызвать их, они ушли спать.
Холл проснулся первым. С минуту он рассматривал непривычное окружение, а затем постепенно вспомнил весь калейдоскоп событий прошлой ночи. В холодном утреннем свете события, последовавшие за убийством Гамильтона, казались ночным кошмаром, от которого нужно просто проснуться.
Он лежал на раскладушке и смотрел в темный потолок комнаты отдыха. Он услышал, как кто-то дернул за ручку, и как голос полисмена предупредил потенциального вторженца, что тот будет повешен, как Аман, если ненароком потревожит комиссара полиции.
Он мог слышать отзвуки разговоров в холле, тяжелый топот множества ног на лестнице, лающий голос сержанта, обращавшегося к новоприбывшему дневному патрульному, резкие команды и, наконец, открывшуюся дверь на улицу, и торжественное отбытие стражей городского порядка. Вся их работа – это трагедии вроде той, что произошла ночью. Возможно, последнюю полицейский департамент принял ближе к сердцу, так как она была более сенсационной. Но убийства и ограбления привычны для полицейских, и они не должны терять из-за них голову.
