– Сейчас я вам больше ничего не скажу. Я уже сказал, что убил мистера Гамильтона – это все, о чем я собирался рассказать. Я хочу, чтобы меня поместили за решетку или куда там меня положено запереть.
– Вы очень глупый молодой человек, – сказал Кэролл. – На вашем месте я бы…
– Вы не на моем месте. И я буду весьма признателен, если вы будете держать свои советы при себе.
Клемент Холл коснулся руки художника.
– Мистер Харрельсон, он пытается помочь вам.
– Я ни у кого не просил помощи. Я пришел сюда, чтобы сдаться после того, как убил человека. Обязанности полиции очень просты. Здесь ничего не остается.
– Мистер Харрельсон, вы ошибаетесь, – как всегда добродушно сказал Кэролл. – Я расследую это дело и знаю несколько подробностей, о которых вы думаете, что я их не знаю. Так как вы заняли враждебную позицию, то и я не буду жеманничать. Попросту говоря, ваш рассказ фальшив – по крайней мере, в нескольких моментах. Так уж случилось, что я знаю, что свет погас перед тем, как мистер Гамильтон был застрелен. Говорят, темнота наступила где-то на шесть секунд. А затем свет снова включился. Таким образом, у нас есть очень интересный вопрос: кто сначала выключил, а потом включил свет? И зачем? Можете ли вы сказать что-нибудь об этом?
– Ничего, – угрюмо ответил Харрельсон.
– Это момент номер один, – неожиданно холодно заметил Кэролл. – Момент номер два состоит в том факте, что было два выстрела: один непосредственно в темноте, а второй сразу после того, как включили свет. Который из них был вашим?
– Тот, который убил мистера Гамильтона, – уверенно ответил юный художник.
– Вы уверены?
– Вы можете это легко проверить. Возьмите убившую его пулю и посмотрите, подходит ли она к его револьверу. Вот и ответ. Я ничего не знаю о втором выстреле.
– Вы имеете в виду, что ничего о нем не скажете?
– Понимайте, как хотите. Я сказал все, что хотел.
– Кто еще был в той комнате во время стрельбы?
– Я больше ничего не скажу.
– Такой ответ совершенно удовлетворителен, – улыбнулся Кэролл. Затем он обратился к Холлу:
– Я помещу того юношу в одну из камер со специальной охраной. Никто не сможет обсудить с ним дело. Это будет приемлемо?
– Ты за главного, Кэролл. Мой интерес скорее личный, чем служебный.
Вызванный сержант забрал арестанта, получив также инструкцию не обсуждать и даже не упоминать при нем ни малейшего аспекта, связанного с делом. Оставшись наедине, двое мужчин уставились друг на друга, и Кэролл коротко рассмеялся.
